Эхо - [5]

Облака как не бывало. На его месте по горизонту тянулась высокая остроконечная цепь гор, угрожающе реальная и мощная кульминация призрачных образов, виденных всеми доселе. Контуры гор то и дело скрывались за высокими столбами пыли, поднимавшейся в небо. Небо было удивительно голубым. А пыль подняли люди и машины — колоссальная процессия словно обтекала корабль.

Эрик уставился на фантастическую картину за куполом, бормоча только одно:

— Это невозможно, совершенно невозможно.

Картина была реальной, хотя Эрик и продолжал не верить в то, что его воображение может воспринять зрелище столь чуждое.

Чуждое. Это слово подходило больше всего. Существа, идущие там, не были людьми. Человекообразные, да, человекообразные, удивительно чем-то похожие на людей. Высокие, мускулистые, с четко высеченными чертами лица древних греков. Азиатски раскосые глаза казались несравненно больше глаз землян.

Марсиане?! Остались живыми в омертвевшем мире, павшем миллионы лет назад жертвой опустошительной силы времени.

— Это не сон? — послышался нервный возглас Макгиверна.

— Для нас реальность, и только так это имеет значение, — кивнул Эрик.

— Они не… не люди, не так ли?

— А выглядят людьми?

Макгиверн покачал головой. Нет, они не выглядели землянами, но сходство было очень велико. Те немногие царапины, столь похожие на следы куриных лап, обнаружили рисунки существ, в общем, человекоподобных. Если воспринимать это как высокостилизованную форму искусства, то существа вне корабля были истинными марсианами. Но как это случилось?

Макгиверн с неудовольствием сосредоточил внимание на своей работе, а Эрик снова принялся рассматривать идущих.

Рослые, высотой семь-восемь футов, одетые в туники, с оголенной грудью, эти существа поддерживали на массивном плече предметы, похожие не оружие. Они шли к горам.

— Почему они не видят нас? — спросил Макгиверн.

— Полагаю, не могут. Почему бы еще?

Эрик повернулся и поверх моря лиц принялся разглядывать песчаные дюны. За дюнами была пустота. Казалось, мир внезапно заканчивался там, где словно из прозрачного воздуха появлялись марширующие колонны. И там не осталось и признаков существования командира и группы.

Эрик почувствовал вдруг, как внутри все похолодело. Границы облака доходили как раз до того места, где марширующие колонны исчезали, словно опять превращались в прозрачный воздух.

— Том, — произнес он тихо, — без паники, но я не вижу группы командира.

Глаза Макгиверна попытались открыться еще шире.

— Ну, — произнес он, медленно пробираясь к своему месту, — черт побери, где мы сейчас?

Вопрос был как нельзя кстати!

Тем временем мы находились наверху дюн и с изумлением наблюдали, как облако словно кто-то перестраивал и наконец придал ему фантастическую форму. Всю ночь мы могли видеть, что панорама приобретает более определенные очертания, а утро встретило нас зрелищем, какое вряд ли мы надеялись увидеть за свою жизнь.

Вдали отчетливо возвышались грозные горы. Материя облака словно растворилась, и на смену пришли какие-то непрерывно движущиеся узоры. В конце концов наши глаза смогли определить, что это колонны человекообразных мерно шагали к далеким горам. Они появлялись точно из пустоты в том месте, где кончались границы облака, и таяли в туманной дали.

— Мы потерялись, — сказал Эрик.

— Потерялись? Где?

— Полагаю, во времени.

— Что ты хочешь этим сказать? — и Макгиверн помахал рукой, желая указать на то, что происходило там, снаружи. — Они не существуют в нашем мире, как и мы в их мире, поэтому, естественно, они не могут признать наше существование. Однако это не моя профессия — интерпретировать существующую действительность и истолковывать те силы, что соединяют все воедино.

Облако, — высказался он, — должно быть, какое-то смещение во времени. Скорее всего такое смещение за существование нашей реальности, Земли, происходило много раз за века. Что-то наподобие эха, — продолжил он свою мысль, — эха космического явления, по коридорам времени докатившегося до нас. Постепенно время придало ему вот эту прочную форму нынешнего существования. Такое не случается мгновенно. Это во времени должно случиться где-то на пути человечества, и, как всякое эхо, оно постепенно затихнет.

Эрик вскочил на ноги.

— У тебя есть какие-нибудь фотокамеры?

— «Лейка», — ответил удивленный Макгиверн.

— Дай. И немного пленки. Возможно, у нас осталось не так уж много времени.

И покуда Макгиверн заряжал камеру, Эрик кинулся к скафандру, думая лишь о том, чтобы не упустить время и сделать все задуманное.

Он вылез из воздушного шлюза. Сразу ощутил, что воздух здесь значительно плотнее земного, однако шлем помешал бы пользоваться камерой. Тяжело опустился на землю и с трудом сделал вдох. Опьяняющая свежесть воздуха, совсем не такого, кок этот баллонный, охватила Эрика. Конечно, это же атмосфера Марса миллион лет назад! Однако вот оно, нескончаемое море марширующих фигур. И камера моментально заработала, запечатлевая людей невообразимо далекого прошлого. Это был случай, с которым встречаются раз в тысячу, нет, в миллион лет.

Эрик проворно двигался вдоль марширующих, и камера улавливала все, что можно назвать наивысшим проявлением человеческих чувств, — страх и горе, ликование и трагизм, гнев и решимость, ненависть, сожаление — все это выражалось на лицах и в глазах чужаков. Пленка запечатлела на все века не только человек имеет монополию на чувства.