Эхо далекой битвы - [8]

Все еще тяжело дыша, он оглядел мостик.

Люди потеряли сознание.

Теперь это не имело значения. Они выполнили отведенную им роль. Отдали свой мир. И он сдержит свое слово.

На переднем экране прямо перед ним горело солнце Иссела; отсюда, с задворков системы, оно казалось лишь чуть более ярким, чем звезды лежащих за ним миров. Голубая планета, вращающаяся по второй орбите, еще не была видна, но Ид Ду'ул знал, что она появится через полтора дня. Знал он и то, что ее богатств хватит, чтобы насытить половину миров Пояса Бакала.

Мазук провел языком по верхним клыкам.

— Господин.

Человек, находившийся возле коммуникационной консоли, поднял голову. Бледный, с влажным от пота лицом, он сглотнул один раз, потом другой и трясущейся рукой дотронулся до наушников.

— Господин, мы принимаем сигнал с командного пункта Иссел-2.

Ид Ду'ул ненадолго задумался. Его подчиненные — мазуки молча наблюдали за ним.

— Отвечай на сигнал, — сказал он и внезапно усмехнулся, — скажи, им на своем языке, что мы получили повреждения в бою и должны войти в систему для ремонта.

— Есть, — ответил молодой человек.

Ид Ду'ул видел, как тот сжал зубы, видел, как дрожат его руки, двигаясь по консоли, пытаясь настроиться на нужную частоту. Он не заметил мимолетного колебания и промелькнувшей в глазах юноши решимости, когда тот тряхнул головой и вытер рукавом вспотевший лоб.

Закодировав сообщение, он нажал кнопку передачи, зная, что на командном пункте Иссела-2 сигнал будет принят и расшифрован без особого труда.

* * *

Генерал Мануа Очакас оглядел командный пункт, представлявший собой компактный амфитеатр, вырубленный в толще камня на глубине двух километров на одном из спутников Иссела. Коммуникационные панели, как и три огромных экрана над ними, по-прежнему молчали, несмотря на все попытки оживить их.

— Вы используете все частоты? — спросил генерал.

— Да, сэр, — ответил сержант-оператор. — Все каналы открыты. — Поправив наушники, он снова склонился к панели.

Весьма устаревший прибор откопали где-то на складе, где он пылился уже много лет. Но сейчас все надежды возлагались только на него, и Очакас благодарил судьбу, что эту рухлядь не выбросили.

Генерал нахмурился.

— Продолжайте, — сказал он сержанту. — Подтвердите запрос.

— Есть, сэр.

Очакас, плотный мужчина лет шестидесяти, с редеющими волосами и изрядным брюшком, распирающим мундир, был исселианцем. Ему никогда не хотелось воевать, никогда не хотелось занимать тот пост, который он занимал сейчас. И вот разразилась война, и ему против воли приходится заниматься ею. Все это началось несколько часов назад, когда потухли сканирующие экраны, а генерал Мордан Реньер был найден лежащим на полу в своем кабинете с энергетическим пистолетом в уже холодной руке. Вспомнив эту сцену, Очакас скривился.

Мордан Реньер не был урожденным исселианцем. Его родина — Состис, где ему принадлежал наследственный пост Губернатора Мира Состиса. Затем враждебный Доминион назначил Реньера генералом Сектора, в который входили несколько звездных систем, в обмен на союз его мира с бывшим противником.

В ходе Войны Сопротивления Иссел изрядно пострадал, но генерал Сектора рьяно взялся за дело. За двадцать шесть лет, последовавших после поражения Доминиона от Объединенных Миров, Реньер сумел восстановить разрушенные города, промышленность и сельское хозяйство. От людей требовалось терпение, дисциплина и самоотречение, но в результате они получили крыши над головой и пищу на столе. Общие усилия, направленные на возвращение былой славы Иссела, объединили людей в поддержку генерала Сектора.

Так продолжалось до тех пор, пока Реньер не вознамерился вернуть потерянную родину.

Создание военной базы потребовало от гражданского населения новых жертв и легло тяжким бременем на экономику. В течение двух лет Очакас наблюдал, как постепенно снижается жизненный уровень, как огромные средства вкладываются в развитие тяжелой промышленности. Он видел, как закрываются университеты, а студентов призывают на военную службу и отправляют на строительство военных объектов. Он был свидетелем шумных демонстраций, устраиваемых молодыми людьми, которых арестовывали и в наказание посылали на кармитные шахты Иссела-2, где они надрывались от непосильного труда.

Очакас никогда не одобрял ни арестов студентов, ни попыток возвратить силой Состис. Отвернувшись от пустых экранов, он принялся расхаживать по командному пункту, стараясь не обращать внимания на десяток следящих за ним глаз. Тем не менее, генерал чувствовал их холодное, враждебное прикосновение, и едва сдерживал дрожь.

Мазуки.

Реньер подписал пакт с правительствами нескольких мазукских миров вопреки многочисленным советам не делать этого. Очакас никогда не доверял мазукам, а вот покойный губернатор разместил их на боевых кораблях флота, включил в состав вахтенных команд и даже отдал под их начало базу на Саэде.

Булике в живых не осталось ни одного мазука; плену они предпочли смерть. Очакас подозревал, что будучи рабовладельцами, те опасались стать рабами своих победителей. Это он мог понять. Непонятно другое: зачем мазуки убили капитана? Чтобы того не захватили? Сомнительно. Мазукам неведомо сострадание.