Ехидные драбблы и микрофики по Поттериане - [22]

Снейп тяжело вздохнул. Ну и дурак же он был десять лет назад! Надо было принять предложение главы голландской корпорации Ван Хельсинга и уехать в Амстердам варить противовампирские снадобья. А что, для оборотней зелье, усовершенствованное им же прекрасно работает! Вон подопытный Фенрир вовсе не жаловался.

Президент «Van Helsing Close Joint-Stock Company» даже пообещал, что с условным сроком, который дали, когда Альбус отмазывал его от Азкабана, проблем не будет, договорятся в лучшем виде, и визу заграничную и портал предоставят. Да этот старый пердун начал давить на совесть, на жалость, на чувство вины, настойчиво вспоминать большие лучистые зеленые аки изумруд глаза Лили Эванс, даже сунул его головой в думосбор, в который слил свои директорские воспоминания о его школьной подруге. Так заморочил голову, что Снейп не выдержал и побыстрее смылся из кабинета, пообещав, что останется еще на год. А там еще и еще на годик. Вот и сидит в этом дурдоме уже больше десяти лет.

И ведь никогда он не может настоять на своем! Почему? Потому что слишком уж простодушен для слизеринца? Не умеет хитрить, шантажировать и обманывать? Вон гриффиндорская деканша вчера нахрапом и истерикой вырвала у директора разрешение зачислить в квиддичную команду первокурсника, и кого — Поттера! Хотя это строжайше запрещено школьными правилами и никогда за всю историю Хогвартса такого прецедента не было. А вот сейчас есть — и поэтому половина слизеринских первоклашек прибежала вчера к нему под двери — возмущаться и требовать, что и их взяли играть! А как он их возьмет — кто ему позволит? Вот и разогнал их всех по спальням, но Малфой, крестник, ведь не успокоился, и правильно! С какой стати кому-то все, а другим — ничего? Почему Гриффиндору разлюбезному все можно? Сколько он себя помнил — этому красно-желтому факультету все всегда сходило с рук. Об этом постоянно сетовал и портрет Финеаса Найджелуса Блэка, бывшего когда-то одним из директоров Хогвартса, когда тот спускался из директорского кабинета в подземелья, поболтать с портретами умерших знаменитых слизеринцев.

Так что волей-неволей придется терпеть разглагольствования Малфоя-старшего, недаром ведь тот Председатель Попечительского совета — в этом году выбрали. Надо признаться, денег Совет отстегивает на Хогвартс немало! Содержание замка — вещь недешевая, и это еще учитывая то, что рабсила в виде домовых эльфов вообще бесплатная. Но ведь стройматериалы, трехразовое питание оглоедов и зарплату учителям нужно оплачивать. И, кстати, за счет богатеньких родителей учатся маглорожденные студенты, с которых вообще ни кната никто не берет! Попечителей это временами раздражает, но Дамблдор установил, невесть каким образом, в школе свои правила. Потому Люциус и уперся единорогом в этом году, отправляя в школу единственного сына. Решил, что сам будет контролировать и учебный процесс и школу и плутоватого директора, чтобы ненароком любимого дитятку не обидели.

Вообще-то он хотел его в Дурмстранг отправить, но Нарцисса тоже уперлась и не захотела, чтобы сын учился в варварской стране. Северус лишь молча удивлялся — он сам бы с радостью поехал в Восточную Европу, да кто его туда звал учиться! А как хотелось, особенно в юности, после стычек с Мародерами.

* * *

Самый молодой профессор Хогвартса начал собираться в Хогсмид, куда его пригласил письмом Люциус. Да и то сказать, в школе с некоторых пор стало вообще невозможно разговаривать — вечно по углам шныряют какие-то серые неприметные тени — домовики, что ли, директорские шпионят?

В половине восьмого вечера он вышел за ворота Хогвартса. До деревни идти было минут двадцать, что он и сделал, наслаждаясь осенней прохладой. Листья вокруг уже слегка пожелтели, в воздухе разливался аромат хризантем, которыми были засажены палисадники добропорядочных жителей Хогсмида. По центральной улице Северус быстро прошел к пабу Розмерты « Три метлы». Внутри было не очень много народу — все-таки будний день.

Хозяйка, кокетливо потряхивая немаленьким бюстом, провела зельевара за столик в углу. Снейп, чтобы скоротать время, попросил бокал коньяка.

Люциус появился после восьми — он вечно опаздывал на назначенные собой же свидания и встречи, словно рассеянная девушка.

Весь разнаряженный, в серебристой шелковой мантии, в белых сапогах и с набриолиненной белобрысой, ой, то есть, платиновой головой, он устало плюхнулся на плетеный из экзотического ротанга стул и, стеная, начал снимать перчатки. У него дома куча проблем — Нарси растолстела и ей нужно зелье для похудения, павлины начали линять и везде валяются кучи перьев, а домовики боятся их собирать — потому что павлиньи перья у домовиков в чуланах — к несчастью, а выкидывать их на помойку Люциусу жалко! Перья жалко, не домовиков…

А тут еще любимый сынок написал просто слезовыжимательное письмо… Вот и пришлось сорваться, бросить все дела и идти на встречу, дабы посоветоваться, как примерно и коварно уесть гриффиндорское обнаглевшее руководство.

Снейп, криво усмехаясь, потягивал элитный коньяк. Люциус же, поведя породистым носом, решил тряхнуть стариной, вспомнить молодость и заказал кружку сливочного пива. Розмерта, порхая, словно розовый пышный мотылек, притащила фирменную фарфоровую поллитровую кружку горячего пива, а к нему — шоколадную лягушку. Люциус зело удивился.