Эгоист - [231]

Проблема свободы воли, иначе самоопределения личности, вокруг которой многие века велись ожесточенные споры, теперь, в свете эволюционной теории, получила возможность новых и неожиданных толкований. Эту, в равной мере философскую, нравственную и богословскую проблему связали с фактором борьбы за существование. «Врожденный духовный эгоцентризм», в котором усматривали коренную причину социального зла, теперь был соотнесен с инстинктом самосохранения и как бы получил историческое оправдание.

В своей системе взглядов, развитой в «Прелюдии» к «Эгоисту» и в сборниках стихотворений «Радость Земли» (1883) и «Чтение Земли» (1888), Мередит, несомненно, исходил из эволюционного принципа. Его концепция, не представляющая, впрочем, стройного и законченного целого, была одной из многочисленных в то время попыток «реабилитировать человеческое достоинство», попранное вульгаризаторами дарвинизма. Он устанавливал три степени эволюционного (от низшего к высшему) развития человеческой натуры — «крови» (метафорическое название животного, эгоистического инстинкта), «разума» и «духа» (то есть высшей нравственности); однако в его понимании это развитие не сводилось к простой смене стадий, но подразумевало обязательное гармоническое взаимодействие трех «начал» как на протяжении всей истории человечества, так и в каждом отдельном случае становления личности.

Эстетические воззрения Мередита были тесно связаны с его пониманием эволюционного учения. С одной стороны, он оспаривал художественную и познавательную ценность произведений, в которых идеализировалась действительность (например, резко отрицательным было его отношение к творчеству Теннисона). С другой, он осуждал натуралистические и фактографические тенденции в современной ему литературе (Золя, К. Мендес, Гиссинг и др.), рассматривая их как временную реакцию на полувековое засилие романтизма. Мередит полагал, что «грубые материалисты» объясняют пороки людей их атавистическими, животными инстинктами и тем самым принижают роль сознания и разума. Сторонники же приукрашивания жизни, «септименталисты», не понимают необходимости совокупного взаимодействия «начал». Он утверждал, что подлинный художник избирает средний путь, минуя обе крайности.

Принципы своей эстетики Мередит изложил в «Опыте о комедии» (1877). Он попытался в этом критическом этюде сделать обзор исторического развития комедии и охарактеризовать природу и разные виды комического. В представлении Мередита понятие «комическое» тождественно понятию «неразумное», «нецелесообразное», то есть с более общей, философской точки зрения может быть соотнесено с любым явлением, выражающим сущность порока, реакционной силы, препятствующей общественному прогрессу или становлению личности. «Восприимчивость к смеху» свидетельствует о культурном уровне человека, о высокой степени его «сознательности». Мередит выделяет три вида комического восприятия — юмор, сатиру и «бесстрастную иронию» судьи-наблюдателя. Юмор, в его глазах, слишком мягок и лицемерен (смягчая порок, льстит ему), чтобы стать эффективным средством воспитания; сатира же не всегда достигает цели, поскольку, преувеличивая комические черты, позволяет объекту осмеяния не узнать себя в зеркале сатиры.

Выведенный в «Опыте о комедии» аллегорический образ Гения Комедии олицетворяет «бесстрастную иронию» — высшую степень комического. Его не интересует будущее людей, так как об этом заботится мать-Земля, природа, но он — мерило их нравственности и поэтому стоит на страже цивилизации (в «Эгоисте» роль Гения Комедии исполняют некие проказливые «бесенята», зорко следящие за сэром Уилоби). Если цель Гения Комедии заключается в том, чтобы подмечать человеческие пороки, то, следовательно, должен подразумеваться некий идеал, норма морали или «здравого смысла», ориентируясь на которую надо оценивать эти пороки. Но таким критерием морали являлась, по Мередиту, гармония трех «начал». В этом усматривается взаимозависимость его философских и эстетических взглядов.

4

В «Эгоисте», опубликованном в 1879 году, теория комического нашла, в соответствии с замыслом Мередита, практическое применение. Отвергая фактографический метод, который он уподобил в «Прелюдии» лупе часового мастера, сквозь которую можно увидеть «бесконечно малые крупицы улик», дабы преодолеть недоверчивость читателя, Мередит стремился создать характеры широкого типического значения в подражание образам великого комедиографа Мольера. Так, эгоизм является главным свойством сэра Уилоби, как лицемерие Тартюфа или скупость Гарпагона.

Действие «комедии для чтения» развивается в искусственной, изолированной атмосфере Паттерн-холла, куда «не проникает извне пыль житейских дрязг, где нет ни грязи, ни резких столкновений», как сказано в «Прелюдии». Обыденные житейские заботы и материальные лишения не тяготеют над ними. Лишь Вернону Уитфорду приходится помышлять о заработке, но больше из-за гордости, чем по нужде. Вмешательство Гения Комедии придает происходящему ирреальный, сценический эффект. Мередит как бы создает экспериментальные условия, с тем чтобы сообщить своей картине убедительность. Именно в таких условиях наиболее отчетливым становится действие неумолимого закона эволюции. Ослепленный сословными и имущественными предрассудками, сэр Уилоби не способен понять и принять принцип гармонии «начал» и поэтому находится во власти инстинктов «крови» и самого пагубного из них — инстинкта себялюбия.