Эгоист - [206]

— Летиция будет счастлива, в этом можете не сомневаться. Меня так радует, когда долгая и постоянная привязанность вознаграждается по достоинству. Я в восторге! Это повесть о торжестве долготерпения. Куда там Гризельде!^{72} Всякая женщина будет рада брать пример с леди Паттерн. Вы сомневаетесь? Вы еще не уверены? Ну, расскажите же — вполголоса, если хотите. Но ведь перемена декораций несомненна? Ведь предложение сделано, и это факт, не правда ли? Ах, мой милый мистер Дейл, чуточку громче, пожалуйста! Вы сюда пришли, потому что…? Но, конечно же, вы хотите переговорить с сэром Уилоби. А она? Что такое? Я никак не расслышу. Она…? Вы говорите, что она как будто…

В другом углу гостиной леди Калмер держала речь перед тетушками Паттерн.

— Воображаю, что вам пришлось пережить! — говорила она. — Ведь в делах подобного рода только безупречная воспитанность всех участников может предотвратить кризис. Мы-то видели, как надвигаются события. Правда, мы не ожидали такого простого решения, как обмен невестами, — да и кто бы этого мог ожидать? Наверное, если бы я полежала спокойно на спине, я бы и сама до этого додумалась. В таком положении легче трезво размышлять, мысли приходят сами собой, без принуждения. Вот почему я бываю всего проницательнее в скучные зимние вечера, когда лежу у себя на диване, а рядом — поднос с чаем. Впрочем, ваши заботы благополучно разрешились, и дело с концом. Когда же отбыли Мидлтоны?

— Мидлтоны? Отбыли? — всполошились тетушки.

— Ну да — доктор Мидлтон с дочерью.

— Но они и не думали уезжать!

— Как? Мидлтоны еще здесь?

— Они здесь, разумеется. Зачем бы им покидать Паттерн-холл?

— Как то есть зачем?

— Они, верно, погостят у нас еще не один день.

— Господи!

— Слухи об их отъезде не имеют под собой никаких оснований, леди Калмер.

— Никаких?!

Леди Калмер громко воззвала к леди Буш.

Почтенная дама издала в ответ удивленный возглас.

— Она ему отказала!

— Кто?

— Она!

— Она? Сэру Уилоби?

— Отказала! Отклоняет эту честь.

— Невозможно! Нет, это невероятнее любого романа! И он был совершенно свобо…

— По-видимому, полностью. Да, он сделал предложение по всей форме, и она ему отказала.

— Нет, нет, и еще раз нет!

— Дорогая моя, мне это сказал сам мистер Дейл.

— Мистер Дейл, что означает такое ее поведение?

— Право же, леди Калмер, — сказал мистер Дейл, приятно взволнованный вниманием дам, хоть и несколько изумленный откровенностью, с какою в этом доме обсуждались дела столь интимного свойства. — Право же, я сам как в потемках. Казалось, в первую очередь следовало бы поставить в известность родного отца. Между тем она заперлась от меня на ключ и не выходит. И я как в потемках. Я отшельник. Отвык от мирских дел. Я полагал, что в первую очередь должны были бы обратиться ко мне, ее отцу.

— Ах, что вы! Нынешние молодые люди обходятся без формальностей. Ими руководят порывы, и они даже гордятся этим. Итак, он сделал предложение. Этого никто не опровергает… Но кто вам сообщил об ее отказе?

— Мне говорил доктор Мидлтон.

— Доктор Мидлтон? — громко переспросила леди Буш.

— Мидлтоны еще не уехали, — сообщила ей леди Калмер.

— Мы попали в какой-то водоворот! — воскликнула леди Буш и просеменила к другому креслу, в которое тут же и уселась. — Умоляю, давайте придерживаться хоть какой-нибудь системы. Иначе мы окончательно запутаемся, растеряем остатки разума и будем представлять угрозу общественному спокойствию. Итак, Мидлтоны здесь; доктор Мидлтон собственной персоной объявляет мистеру Дейлу, что Летиция отказала сэру Уилоби, предложившему ей руку и сердце; между тем сэр Уилоби, насколько известно, обручен с дочерью вышеупомянутого доктора! Мистер Дейл, скажите, пожалуйста, в каких выражениях доктор Мидлтон преподнес вам это? Но прежде всего успокойтесь! Никакой спешки нет, хоть, не скрою, все мы взволнованы, ибо питаем сердечную симпатию к вам и живой интерес ко всем участникам этой драмы. Но успокойтесь, — совсем, совсем успокойтесь! Ну вот, а теперь говорите!

— Сударыни… Леди Буш… — Мистер Дейл проглотил подкативший к горлу комок. — Я не вижу, почему бы мне не говорить со всей откровенностью. Не думаю, чтобы я был жертвой заблуждения. Вот и обе мисс Паттерн могут подтвердить. И разговор был затеян не мной, а самим доктором Мидлтоном. Направляясь сюда, я еще не знал об отказе. Я был всего лишь поставлен в известность о том, что моей дочери сделано предложение. Источник моей информации совершенно достоверный. Целью моего визита было удостовериться в том, что дочь моя держалась как подобает человеку чести. Понятия о чести у нее всегда были самого высокого порядка. Но страсть, как известно, способна сбить с пути всякого, и, когда до моих ушей дошел этот невероятный слух, я, признаться, встревожился и подумал, не обязаны ли мы принести самые смиренные извинения доктору Мидлтону и его дочери. Я знаю обаяние моей Летиции. Сударыня, доктор Мидлтон в самых недвусмысленных выражениях назвал себя в беседе со мной сторонником претендента на руку моей дочери. Я человек немудрящий и решил, что либо сэр Уилоби и мисс Мидлтон договорились разойтись по взаимному согласию, либо — что дошедший до меня слух об их помолвке не достоверен. У меня голова не из крепких. И красноречие доктора Мидлтона не всегда мне доступно. Кое-что, однако, я усвоил, вне всяких сомнений: он прямо так мне и заявил, что выступает передо мной пламенным адвокатом претендента на руку моей дочери. Это его собственные слова. И я понял, что он призывает меня повлиять на мою дочь. Да, да, он даже назвал имя претендента! Он ничего не скрыл. Я уверен, что здесь не может быть места для недоразумения. И меня чрезвычайно тронуло то, как близко к сердцу он принимает счастье сэра Уилоби. Я приписал это чувству, о котором нет нужды здесь распространяться. Он так и сказал о себе: «Пламенный адвокат».