Эгоист - [16]

— Если бы я допустил, что оно может вам изменить, мисс Дейл, я бы тотчас потерял всякую уверенность в себе. Как видите, я целиком завишу от вас. Вы просто не вправе меняться — иначе и у меня все рассыплется в прах.

Отсюда он перешел к рассуждениям о дружбе и об особой прелести дружбы между мужчиной и женщиной.

— Прежде, когда при мне заговаривали о платонической дружбе, — сказал он, — я только смеялся, хотя в глубине души верил в нее всегда. Впрочем, все эти так называемые платонические привязанности, какие мы встречаем в свете, и на самом деле достойны осмеяния. Это вы меня научили, что идеальная дружба возможна — там, где встречаются две души, способные к бескорыстному чувству. Все прочее всего лишь долг: долг перед родителями, долг перед родиной. Дружба — вот подлинный праздник души! Найти себе жену не так уж трудно, зато друг — это поистине редкость. Мне ли этого не знать!

Летиция старалась подавить мысли, которые будили в ней эти речи. Зачем он ее мучает? Чтобы устроить себе «праздник души»? Нет, лучше потерять его совсем — она уже свыклась с этой мыслью, научилась сносить его равнодушие, — но зачем он унижает себя такими кривляниями? Зачем лишает ее последнего?

— Италия! — восклицал меж тем сэр Уилоби. — Но разве самый прекрасный день в Италии может сравниться с днем моего возвращения в Англию? Разве там мне дано изведать что-либо похожее на ту радость, которую я испытал, когда вы так мило приветствовали меня в моем отечестве? Будете ли вы верны той встрече? Скажите, что и на этот раз меня ожидает такой прием!

Он требовал ответа. Она ответила, как могла. Ее заверения его не удовлетворили. Что-то малодушное, недостойное мужчины слышалось ей в его тоне, да и самые слова его казались заимствованными из женского лексикона.

Впрочем, ее ответ разом отрезвил сэра Уилоби, ибо это был отнюдь не тупоумный джентльмен.

— Боюсь, сэр Уилоби, что я не могу взять на себя таких обязательств, — сказала она.

— Зато, если бы решились, — с живостью возразил он, — то сдержали бы свое обещание! Я вас знаю. Итак, поскольку мы не можем заранее предвидеть все случайности, положимся на судьбу. Была бы ваша добрая воля. Вы знаете мою нелюбовь к переменам. Как бы то ни было, вы — мой постоянный арендатор, и, где бы я ни находился, я всегда буду думать о том, что там, в самом конце моего парка, горит в окошке свет.

— Ни отец мой, ни я сама, разумеется, не хотели бы расстаться с Айви-коттеджем, — сказала Летиция.

— Спасибо и на том, — произнес он вполголоса. — Если же и надумаете, то обещайте, что известите меня заранее и не сбежите без моего согласия.

— Такое обещание я, пожалуй, могу дать, — сказала она.

— Вы очень привязаны к своему коттеджу?

— О да, более благодарного арендатора вам не найти.

— А что, мисс Дейл, быть может, я был бы счастливее, если бы жил в коттедже?

— Излюбленная мечта обитателя замка! Но жить в коттедже и не желать переселиться в замок — это вкушать сладостный сон без сновидений.

— Послушать вас, так всякому захочется бежать в коттедж из своих палат.

— Вы бы еще быстрее побежали назад к себе в палаты, сэр Уилоби.

— Однако вы весьма обстоятельно меня изучили, — ответил он с поклоном и зашагал дальше рядом с нею. Он был польщен.

Потом внезапно остановился и сказал:

— Впрочем, я не честолюбив.

— Быть может, гордость мешает вам быть честолюбивым, сэр Уилоби.

— О, да вы, оказывается, зажмурясь, можете написать мой портрет!

Он меланхолически замедлил шаг: Клара Мидлтон не изучала его так прилежно и не могла бы, зажмурясь, написать его портрет.

Летицию разговор этот оставил в убеждении, что сэру Уилоби просто захотелось поиграть с нею в «кошки-мышки». Она не понимала, что на этот раз он был искренен, — очевидно, написать его портрет было даже ей не по силам.

Несколько слов, сказанных леди Паттерн вскоре после разговора Летиции с ее сыном, должны были бы открыть бедной девушке глаза. Но этому помешало ее собственное мятежное чувство. Больная старуха была с ней доверительно нежна и говорила о единственном предмете, который ее интересовал: о сыне.

— Ну вот, мой друг, еще одна блестящая партия. У нее — деньги, здоровье, красота. И у него — то же самое. Казалось бы, лучше не придумаешь. Я надеюсь, что так оно и есть на самом деле. Я молю бога, чтобы это было так. Но, увы, мы начинаем разбираться в людях лишь после того, как зрение наше ослабеет и мы видим только общий силуэт, без прикрас и узоров. И вот я не могу не задаваться вопросом — не являются ли деньги, здоровье и красота, которыми оба одарены в избытке, той притягательной силой, которая влечет их друг к другу? К чему это приводит, мы уже испытали. Девица Дарэм, как ее ни суди, к счастью, оказалась достаточно честной особой. Что до меня, то я предпочла бы для него подругу, обладающую красотой и богатством несколько иного рода, — я хотела бы видеть рядом с ним умную, вдумчивую женщину, которая была бы способна оценить его по достоинству. Та была честна и сбежала вовремя, а ведь могло быть и хуже. И вот — опять такая же история и такого же рода особа, но только, — как знать? — быть может, не столь честная, как та. Боюсь, мне уже не увидеть, чем все это кончится. Обещайте же мне не лишать его вашего доброго участия. Будьте другом моему сыну, его Эгерией