Его жадные объятия - [9]

Хейс налил себе кружку кофе.

— У меня полно планов, но на все требуется время.

— А что ты уже успел сделать в доме?

— Главную спальню и ванную.

Он гордился тем, как все получилось. Он все делал сам, часто по ночам, когда не мог уснуть.

— За что планируешь взяться?

— Ты что, собираешься остаться надолго?

На ее губах появилась тень улыбки.

— Если дождь не прекратится, нас ожидает долгая ночь. Хорошо, если будет чем заняться.

Она говорила правильные вещи, но произнесла эти слова вслух, они словно повисли в воздухе. Хейс с трудом мог вспомнить, почему так старался держаться от нее подальше. Если ей придется остаться у него на ночь, лучше как можно быстрее найти себе занятие, иначе он не сможет удержаться и разденет ее еще до полуночи.

— Я собираюсь сделать ремонт во всех комнатах, а потом заняться фасадом дома. Во времени я не ограничен.

Он вернулся на ранчо, чтобы излечить душу и помочь с открытием пансионата, а на это требуются время и силы. Ремонт — отличный способ отвлечься. В Германии он перенес операцию на ноге, с тех пор делал упражнения для восстановления, хотя все еще продолжал хромать. Физически он пришел в норму настолько, насколько это возможно, но не был уверен, что удастся столь же успешно восстановить душевное спокойствие.

— Ты всю работу делаешь сам?

— А зачем мне кто‑то?

— Потому что у тебя полно денег.

Хейс с минуту смотрел на нее, а потом разразился смехом. Он и не помнил, когда последний раз так смеялся, но нежеланная гостья смогла миновать стену, которую он возвел вокруг себя. Возможно, в этом ее сила. Ей, очевидно, известно о его посттравматическом расстройстве, и она говорит то, что думает. Все это в совокупности с соблазнительной внешностью.

— Опять ты говоришь все, что у тебя на уме.

— Лично я люблю работать руками, но большинство людей скорее наймут кого‑то для тяжелой работы. Особенно если ты можешь позволить себе сровнять это место с землей и построить поместье в пять раз больше.

Он посмотрел ей в глаза.

— Я не похож на тех людей, которых ты знаешь.

От его слов ее темные глаза округлились, увлекая его, но Хейс четко осознавал, что виной всему игра гормонов.

Свет на кухне замигал, пробудив его от тяжелых мыслей.

— Издеваешься надо мной?

— Не терпится уйти?

— А разве не ты так сильно хочешь, чтобы я ушла?

На этот вопрос есть два ответа, и оба честные. Да, он хочет, чтобы она ушла, ему не нравится впускать кого‑либо в свое личное пространство. Но с другой стороны, он хочет, чтобы она осталась, чтобы немного дольше полюбоваться тем, как она двигается и улыбается. Очевидно, в нем проснулся мазохизм. Он готов выслушивать колкие высказывания и мучить себя видом соблазнительного тела, лишь бы не позволить ей уйти.

— Нет. Мне понравилось то, как ты хотела защитить меня от страшно хлопающей двери.

Алекса в замешательстве разинула рот, а он, не отдавая себе отчета, направился к ней. Остановился возле стула, на котором она сидела. Одну руку положил на его спинку, другую — на стол, отрезая ей путь к отступлению.

— Ты играешь со мной…

— Это не так. Я уже очень давно не испытывал подобного влечения к женщине.

Она моргнула, на мгновение ее прекрасные глаза скрылись за длинными ресницами.

— И к чему мне эта информация?

Опять ее острый язычок. Ему это нравится.

— Я ничего от тебя не ожидаю, но ты говорила со мной откровенно, и я решил поступить так же.

Она не отрывала от него взгляда, по большей части удостаивая вниманием его губы. Томилась от соблазна, это было очевидно. Она почувствовала влечение, едва они встретились на конюшне, но повела себя как настоящая женщина, маскируя это. Хейс хорошо разбирался в людях. Ну, кроме своей бывшей невесты. Ведь предательства от нее он не ожидал.

— Что ж, Хейс, — медленно произнесла она, и его тело тут же напряглось от желания. — Как бы сильно ни хотелось, чтобы ты сорвал с меня одежду и сделал все, что пожелаешь, боюсь, что я все еще в реальном мире, где подобное поведение для меня нехарактерно.

Она наносила ему удар своими словами, однако нужно отдать должное, ей удалось сказать такое и при этом выглядеть сексуально.

— Я тоже обычно так не поступаю, милая, но все можно попробовать впервые, не так ли?

Алекса поднялась, заставив его отступить. Но далеко он не отошел. Их тела соприкоснулись. Хейс сжал кулаки, ища в себе силы сдерживать желание. Но не смог воспротивиться влечению к этой женщине с ее дерзкой откровенностью.

— Я знаю о посттравматическом расстройстве не понаслышке.

И тут же огонь влечения погас. Хейс прошел к окну. Он скорее будет смотреть на дождь, чем обсуждать эту проблему.

— Мой дедушка…

— Достаточно!

Он не хотел кричать, но, черт возьми, не мог позволить, чтобы кто‑то обсуждал его состояние. Ни братья, ни уж тем более эта незнакомка, влечение к которой перекрыло здравый смысл. Хейс прекрасно понимал, в каком состоянии находится. Когда‑нибудь ему придется обратиться к психологу, открыть душу и отпустить демонов, с которыми он живет на протяжении нескольких лет.

Свет на кухне снова замигал, но не погас. Хейс смотрел в окно. На лужайке образовались лужи, вода в реке текла быстрее, чем обычно. Надвигался сильнейший шторм. Алекса в ближайшее время никуда не уйдет.