Его забавы, ее заботы - [8]

Стыд снова охватил ее, оживляя в памяти все, что он недавно проделывал с ней.

— Забудь об этом.

Он наклонил голову и нахмурился:

— А если не забуду?

Его шепот, горячие взгляды сбивали ее с толку. Этот международный плейбой — великий мастер успокаивать. Она вдруг поняла, что с неожиданным нетерпением ждет, чтобы он поцеловал ее еще раз.

— А кстати, что ты здесь делаешь? — вскричала она, отбрасывая его руки от своего пальто, и добавила: — Это квартира Эвана, а не твоя.

— Она принадлежит нам обоим. У нас многие вещи на двоих… Но тобой я ни с кем не поделился бы.

У нее вдруг пересохло во рту. Она поймала себя на том, что не может оторваться от его пристального взгляда, и начала осторожно продвигаться к двери.

— Бриана, Эван тебе не подходит. А ты — ему.

— Много ты понимаешь.

— Да? Ну что ж, если с Эваном так чертовски хорошо, — он усмехнулся, придвинувшись настолько близко, что она почувствовала его дыхание на своем лице и аромат его волос, отчего ее сердце дрогнуло, — тогда почему же, еще совсем недавно в моей постели, ты сказала, что это ни на что не похоже?

Жар захлестнул ее лицо, шею, все тело. Ему совершенно незачем знать, что она никогда, за всю свою жизнь, не испытывала удовольствия такой глубины, какое доставил ей он. Был только один способ разуверить его в этом.

— Я сказала так, потому что приняла тебя за Эвана и хотела, чтобы он почувствовал особенность этого вечера. Сожалею. Думаю, я разочаровала тебя.

— Разочаровала?!

— Если хочешь знать, — ее шепот обжигал, — я надула тебя.

Он схватил за лацканы пальто и притянул ее еще ближе к себе.

— Если бы я не знал, что эти прелестные губки лгут — и талантливо, — я не знаю, что сделал бы.

Она вырвалась и ударила его. Он схватил ее за запястье:

— Та ли это девушка, которая бойкотировала футбол, потому что была против насилия?

Вот тут он попал в самую точку: она ненавидела всякое насилие и энергично присоединялась к любой кампании против него. Но ей все еще хотелось размазать его по стенке! Кто такой этот Джейк Роуленд, чтобы покушаться на ее духовные ценности?

Она выдавила сквозь стиснутые зубы:

— Я бойкотировала футбол из-за того, что ты был защитником.

— Думаешь, я не знаю?

— Лучше бы ты не возвращался домой. Надеюсь, ты здесь не задержишься.

На скуле дрогнул мускул, но ответил он достаточно легко:

— Если только не влюблюсь. Хотя, поделюсь с тобой одним наблюдением, сначала женщины жаждут заполучить мужчину в постель, а потом, как только получат удовлетворение, обращаются с ним как с грязным животным.

Она прошипела:

— Не обольщайся — я не жажду получить тебя в постель, и… я не удовлетворена.

Он перекрыл ей дорогу и вопросительно поднял бровь:

— Означает ли это, что я не получаю от ворот поворот?

Она непонимающе уставилась на него:

— От ворот поворот?

— Я видел, что ты нуждаешься в сексе, — терпеливо объяснял он. — Так… э… когда мы увидимся?

Стиснув зубы и сжав кулаки, чтобы не ударить его еще раз, она бросилась к открытой двери и застучала каблуками по лестнице.

Едва за ней закрылась дверь, он долбанул кулаком по твердой дубовой панели: она назвала его Эваном!

Дверь осталась целой, но в руке теперь пульсировала боль. Он был рад. Может быть, боль поможет ему сохранить рассудок и не сходить с ума по женщине, которая вылетела отсюда только что как ошпаренная.

Он изведал нечто лучшее, чем вести с ней разговоры об Эване, чем дразнить ее, или насмехаться над ней, или терять остатки разума, когда она подозрительно смотрит на него светло-карими глазами, цвет которых менялся на знойный золотисто-зеленый, если он подходил слишком близко.

Но она все еще желала Эвана.

А как могло быть иначе? И какого черта его это заботит? В течение всего полета домой он клялся, что на этот раз не позволит Бриане Дивон проникнуть в его душу. Он не должен снова поддаваться старой игре — провоцировать ее, как бы ни провоцировала его она.

Однако он не ожидал, что она появится на его пороге и будет так соблазнительна, с этим сладко-пахучим облаком блестящих волос, с этим теплым влекущим шепотом. Я готова заняться с тобой любовью. У меня было много времени на размышления, с тех пор как ты появился… Память об этом моменте окатывала его сладостным теплом.

Чтобы избавиться от мыслей о ней, следовало бы поранить руку много сильнее. Рассердившись на самого себя, он решительно направился в кухню, набрал лед в чашку и начал с бранью дробить каждый кубик в мелкий порошок. Весь вечер он держал на руке пакет со льдом, ощущая боль и холод.

А спать он будет на диване. В кровати его одолевали бы воспоминания, как она шептала: «Я не знала, что может быть такое». Жар снова охватил его. Он и не знал, что одни только объятия и поцелуи женщины могут довести до исступления.

Проклятье! Он сбросил лед в раковину, схватил в кабинете бутылку «Джека Дэниелса» и прошел в гостиную, намереваясь напиться до беспамятства. Но, откупорив бутылку и устроившись на диване, он вспомнил, как она выглядела, сидя в кресле, вспомнил ее волосы, растрепанные после бурных ласк и борьбы, ее розовые без помады губы, слегка припухшие от поцелуев.

Какого черта он желает ее с такой силой? И не так уж она красива. В те времена, в школе, когда они только познакомились, он не считал ее даже хорошенькой.