Его прощальный поклон. Круг красной лампы - [12]

– И у нас уже есть такая версия?

Холмс откинулся на спинку кресла, полузакрыв глаза.

– Согласитесь, мой дорогой Ватсон, что идея о розыгрыше противоречит здравому смыслу. В Вистерия-лодж происходили вещи намного более серьезные, как показало дальнейшее развитие событий, и Скотт-Эклс оказался там именно в это время неспроста.

– Но какая тут связь?

– Давайте рассмотрим события по порядку. Во-первых, странной кажется сама неожиданная дружба молодого испанца и Скотта-Эклса, инициатором которой был первый. Он отправился к Эклсу на другой конец Лондона буквально на следующий день после их первой встречи, похоже, с единственной целью – заманить его в Эшер. Итак, что он хотел от Эклса? Зачем Эклс мог ему понадобиться? Хорошим собеседником этого человека я бы не назвал. Он не особенно умен… Вряд ли смышленый иностранец увидел в нем родственную душу. Почему же Гарсия среди остальных людей, с которыми встречался, остановил свой выбор именно на нем? Есть ли в нем что-либо особенное? Я утверждаю, что есть. Он просто образцовый добропорядочный британец, человек, свидетельским показаниям которого скорее всего поверит другой англичанин. Вы сами видели, что ни один из инспекторов даже не подумал усомниться в правдивости его рассказа, даже несмотря на его необычность.

– Но что же он должен был засвидетельствовать?

– Ничего, как оказалось, но, если бы события развернулись иначе, именно его показания могли бы сыграть решающую роль. Я так представляю себе это дело.

– Понятно, он нужен был для алиби.

– Совершенно верно, дорогой Ватсон. Он нужен был для того, чтобы подтвердить алиби. Давайте предположим, что обитатели Вистерия-лодж – соучастники некоего заговора. Замысел их, какой бы он ни был, предполагалось осуществить, допустим, до часу ночи. Возможно, с помощью какой-нибудь махинации с часами им удалось уложить Скотта-Эклса в постель раньше, чем он думал. В любом случае, вполне вероятно, что, когда Гарсия сказал ему, что уже час ночи, на самом деле было не больше двенадцати. Если бы Гарсии удалось сделать то, что он собирался, и вернуться домой до обозначенного времени, он имел бы прекрасную защиту против обвинений. Заслуживающий всяческого доверия англичанин с безупречной репутацией в любом суде поклялся бы, что обвиняемый все время находился у себя дома. Это ведь стопроцентная страховка против самого худшего.

– Да-да, это понятно. А как объяснить исчезновение слуг?

– Я пока еще не владею всеми уликами, но не думаю, что какие-то обстоятельства заставят нас отказаться от этой версии. И все же большая ошибка – делать выводы, не имея на руках всех фактов. Тот, кто ее допускает, потом начинает, сам того не осознавая, подгонять их под свои теории.

– А что вы скажете насчет записки?

– Как там было? «Цвета – наши: зеленый и белый». Это похоже на описание формы жокея. «Зеленый – открыто, белый – закрыто». Наверняка это сигнал. «Главная лестница, первый коридор, седьмая дверь справа, зеленое сукно». Это приглашение на встречу. Вполне может статься, что за всем этим стоит какой-нибудь ревнивый муж. Несомненно, условленная встреча была сопряжена с некоей опасностью, иначе она не написала бы «Удачи». «Д.» – вот кого нам нужно будет найти.

– Он испанец. Можно предположить, что «Д.» – это Долорес, в Испании это распространенное женское имя.

– Замечательно, Ватсон, просто превосходно… Только очень маловероятно. Испанка писала бы испанцу на испанском. Автор этой записки, без сомнения, англичанка. Нам остается только набраться терпения и ждать, когда наш блистательный инспектор вернется за нами. Пока же мы можем возблагодарить судьбу, которая на несколько коротких часов освободила нас от несносной скуки.

Ответ на телеграмму Холмса пришел до того, как вернулся наш суррейский блюститель порядка. Холмс прочитал телеграмму и хотел уже сунуть в свой бумажник, но заметил мой вопрошающий взгляд. Рассмеявшись, он бросил ее мне.

– Нам предстоит вращаться в высших кругах, – заметил он. В телеграмме содержался список имен с указанием адресов:

«Лорд Харрингби, Дингл; сэр Джордж Фоллиот, Оксшотт-Тауэрс; мистер Хайнс Хайнс, мировой судья, Парди-Плейс; мистер Джеймс Бейкер Вильямс, Фортон-Олд-Холл; мистер Хендерсон, Хай-Гейбл; преподобный Джошуа Стоун, Незер-Волслинг».

– Это самый простой способ сузить поле деятельности, – сказал Холмс. – Не сомневаюсь, что Бэйнс с его методическим складом ума тоже уже разработал какой-нибудь подобный план.

– Я не совсем понимаю.

– Дорогой друг, мы уже пришли к выводу, что записка, которую получил за завтраком Гарсия, – это приглашение на встречу. Если самое очевидное ее прочтение правильно и тому, кому она была адресована, чтобы попасть на эту встречу, нужно подняться по главной лестнице и найти в коридоре седьмую дверь, то совершенно очевидно, что это очень большое здание. Очевидно и то, что оно не может быть расположено более чем в одной-двух милях от Оксшотта, раз Гарсия шел туда пешком и, по моим расчетам, намеревался успеть вернуться в Вистерия-лодж достаточно рано, чтобы обеспечить себе алиби, которое было действительно только до часа ночи. Понятно, что вокруг Оксшотта таких больших зданий не может быть много, поэтому я и послал запрос в агентство, упомянутое Скоттом-Эклсом, и получил оттуда этот список. Вот они все, в этой телеграмме, и где-то среди них должен скрываться второй кончик нашей запутанной нити.