Его неукротимая муза - [17]

Касси сглотнула, и ее ярость сменилась паникой:

— Что ты имеешь в виду? — У нее было ужасное ощущение, что она уже знает ответ.

Он не шутил, ожидая, что она приготовит ему ужин.

Горячий домашний ужин.

Люк остановился и посмотрел на нее сверху вниз.

— Что еще ты умеешь делать, кроме доисторических сэндвичей?

Касси хотелось признаться, что она не умеет готовить, но она не желала выглядеть жалкой. Ну, она может сделать тосты с фасолью, яичницу и разогреть готовый суп из консервной банки. И была совершенно уверена, что до Люка ей далеко, потому что он работал поваром в закусочной еще подростком.

По правде говоря, Касси не было оправдания. Ей уже давно следовало научиться готовить для себя. Но она избегала любых попыток. Дело в том, что она ненавидела быть на кухне и заниматься домашними делами, потому что это напоминало ей тот день, когда отец предал ее.

Хотя это вряд ли назовешь предательством. Скорее, это было безразличие. Ведь даже предательство требует некоторых эмоциональных усилий. А Олдосу Джеймсу было настолько наплевать на свою дочь, что он не проявлял к ней никакого интереса.

Он просто ее не замечал. И воспоминания о том дне, когда она обнаружила, как безразлична своему отцу, постоянно преследовали ее каждый день, когда она приходила на кухню.

На пять лет — с того дня, как Эш и ее мать переехали в дом для прислуги в поместье отца Касси на Риджентс-Парк-Вест — кухня стала местом утешения для Кассандры.

Но потом ее отец решил все изменить, не сказав ей об этом.

Ее щеки покраснели от воспоминания о том дне во всех подробностях.

Касси сбегала по лестнице, переполняясь волнением. Наступило первое октября, была середина учебного семестра. Она знала, что Эш встанет рано, позавтракает, а мать Эш, Анджела, приготовит завтрак для ее отца. Ее подруга уже придумывала для них обоих новые чудесные приключения. Потому что Эш всегда придумывала лучшие развлечения.

Ранее Анджела представила Касси свою дочь так:

— Вы почти ровесницы. Я не буду возражать, если ты будешь приходить к Эшлин, пока твой отец занят.

Она была не просто взволнована тем, что снова проведет время со своей лучшей подругой после недель скучной учебы в шикарной частной школе. Она мечтала насладиться домашней атмосферой, которую создавали Анджела, и Эш с тех пор, как вошли в ее жизнь.

Касси любила убаюкивающие разговоры Анджелы Дойл о феях, кристаллах и прочей чепухе, слегка фальшивое пение Эш, которая подпевала своим любимым мелодиям, соблазнительный аромат булочек и хлеба, испеченных Анджелой, и благоухающая лавандой мастика для натирания пола.

Касси ворвалась на кухню в то свежее октябрьское утро, когда ей было тринадцать лет, испытывая чудесное чувство принадлежности и дружбы, и обнаружила, что комната холодная, пустая и тихая.

На столе лежала торопливо написанная записка от Эш, в которой говорилось, что они были вынуждены уйти.

У Касси похолодело в груди, когда она вспомнила разговор в кабинете своего отца позже в тот же день.

— Анджела Дойл больше не работает у меня. Нам не нужна домработница, потому что ты уезжаешь в школу, а я могу поесть в клубе.

— Но, папа, а как же Эшлин? Она моя лучшая подруга.

— Эшлин — дочь домработницы. Она вряд ли годится тебе в подруги.

Как жаль, что Касси до сих пор вспоминает тот день в ярких подробностях. Особенно сейчас, когда ей меньше всего нужно давать Люку Бруссару какое-либо преимущество.

К счастью, Эшлин не перестала быть ее лучшей подругой. Они поддерживали связь все те жалкие годы, которые Касси провела в школе Сент-Брайд. Они жили вместе в одной квартире последние четыре года с тех пор, как Касси окончила университет и начала делать карьеру, работая на Темпла.

Все было хорошо. Ну, если не считать провокационного золотого платья и небольших проблем со смокингом.

Касси откашлялась.

Осталась только одна ужасная проблема. Касси не умела готовить и не могла произвести впечатление на Люка Бруссара. Поэтому, пока этот мучитель смотрит на нее с крайним презрением, ей остается только блефовать. Она скорее умрет, чем даст ему понять, что в глубине души она остается обиженным и одиноким ребенком.

— Сам готовь себе ужин, — сказала Касси, выпрямилась и постаралась выглядеть возмущенной. — Я не твоя повариха. — Она повернулась, чтобы уйти.

— Не торопитесь, мисс Злючка. — Он схватил ее за локоть.

К ужасу Касси, вместо того, чтобы смириться с ее заявлением, Люк Бруссар наклонил голову набок, изучая ее. Она встревожилась, потому что ей показалось, что он читает ее мысли.

— Ты не умеешь готовить, — сказал он.

Это был не вопрос.

— Как ты?… — Она умолкла, ее сердце забилось чаще. — Конечно, я умею, — прибавила она, пытаясь скрыть свою оплошность.

— Ага. Тогда докажи это.

— Я не обязана ничего тебе доказывать, — выдавила она, и по выражению его лица она поняла: ее игра окончена.

— Почему это? Ты принцесса? — презрительно спросил он.

Касси была не готова к такой реакции. Тем более у нее даже не было достойного оправдания.

— Нет, просто я… Мне никогда не приходилось готовить, — оправдывалась она. Блеф не сработал. Может, ей поможет бахвальство?

— Почему?

— У нас дома была прислуга, когда я была маленькой, — сказала она. — И я училась в школе-интернате.