Его единственная любовь - [102]

Старики направились к ялику, но посторонились, пропустив вперед Марту с дочерью и позволив им устроиться на носу.

Лейтис знала, что до конца своих дней будет помнить этот исход. По небу бежали длинные перистые облака, освещенные снизу оранжевым сиянием закатного солнца. В этом угасающем солнечном свете ожерелье из скал, окружавших бухту, казалось янтарным. Она слышала, как вода мягко плещется о прибрежные скалы. Слышала вздохи тех, кто не хотел покидать Гилмур, но слишком хорошо понимала, что оставаться здесь бессмысленно. Возбужденные вопросы самых храбрых и любопытных из детей напомнили ей Фергуса и Джеймса и самого Йена, дерзких и отважных, но бессильных что-либо изменить.

Ветерок трепал волосы Лейтис, сдувая их со лба назад, и нес с собой довольно ощутимую прохладу. Это было предвестием зимы, обещанием того, что скоро наступит иное время года. Она хотела бы быть здесь с Йеном зимой, когда ветви деревьев обрастут сосульками, а ветер задует с новой яростной силой. Она хотела бы сидеть у камина в уютном доме и ждать его прихода, увидеть его, улыбающегося ей, с разрумянившимся на холоде лицом.

Он бы потоптался у порога, чтобы очистить свои сапоги, и рассказал ей, чем занимался днем. Она бы его сытно накормила и внимательно слушала бы его рассказ, а потом показала бы ему сотканный ею плед. Это было бы нечто похожее на тартан Макреев, в который вплелись бы новые нити. И когда пришло бы время ложиться спать, они заключили бы друг друга в объятия со смехом, нежностью и пылкой страстью.

«Господи, молю тебя, пусть так и будет!»

Глава 30

Когда последний из жителей деревни ступил на лестницу, Йен прикрыл отверстие плитой и стремительно направился в комнату лэрда.

Он подошел к ткацкому стану и снял с него готовое полотнище. Спрятав его под жилетом, он вышел из комнаты и прошел под аркой в зал клана.

Йен насторожился, услышав, как кто-то чихнул совсем близко.

– Я повсюду его искал, сэр, – послышался простуженный голос Дональда, – но его нигде нет. И здесь тоже.

– Но должен же он где-нибудь быть, – сказал Харрисон. – Мы должны найти его потайную лестницу.

Йен выступил из тени и оказался лицом к лицу со своими адъютантом и денщиком.

– Я пытался найти способ передать весточку вам обоим, – сказал он. – Вам здесь оставаться опасно. Скоро меня заклеймят как дезертира в дополнение к тому, что уже сочли предателем.

– Но вы ведь не думали, что мы вас оставим, сэр? – спросил Харрисон.

– Вы оба всегда были мне верны. Вы сделали для меня больше, чем мог бы пожелать любой человек и командир. Но теперь вы должны подумать о собственной безопасности.

– Прошу прощения, сэр, но куда вы отправляетесь? – произнес простуженный Дональд.

– Куда глаза глядят – в любую страну, кроме Шотландии и Англии, – сказал он. – Окончательный пункт нашего путешествия еще не определен.

– Вы не желаете, чтобы мы вас сопровождали, сэр?

– Я был бы счастлив, если бы вы оба, друзья, были со мной. Но такое решение не принимают с кондачка. Армия не очень-то ласкова к дезертирам.

– Но они не смогут нас повесить, если не поймают, сэр, – сказал Дональд, ухмыляясь.

Харрисон вытянулся по стойке «смирно».

– Сэр, я считаю своим долгом кое в чем вам признаться.

– Победоносное выражение твоего лица могло бы объясняться одним, – сухо заметил Йен. – Ты хочешь сказать, что намерен передать меня в руки Камберленда? Ничто иное не могло бы заставить тебя принять такой торжествующий вид, не так ли?

– Она на борту корабля, сэр. Я говорю об Элисон.

Йен посмотрел на своего адъютанта с улыбкой.

– Так мисс Фултон решила пренебречь запретом своего отца?

Харрисон ответил ему лукавой ухмылкой.

– Она сказала, сэр, что не позволит мне отчалить без нее. Мы поженились в Инвернессе, сэр.

– Теперь ты хочешь подать в отставку? В таком случае тебя не будут считать дезертиром.

– Я предпочитаю лучше рискнуть, чем вести переговоры об отставке с Седжуиком, – ответил Харрисон.

– Он больше тебе не угрожает, – сухо возразил Йен и поведал Харрисону о том, что произошло.

– И все же, сэр, – сказал Харрисон, – не думаю, что было бы разумно нам оставаться в Шотландии после того, как отец Элисон узнает о нашем браке.

– А я никогда и нигде не был, Сэр, кроме Фландрии и Шотландии, – подал голос Дональд, – но хочу увидеть часть света, более пригодную для житья. Я хочу туда, где нет войны.

Йена тепло оглядел друзей.

– В таком случае, если вы оба решились, добро пожаловать на борт корабля. Но с этой минуты я больше не ваш командир и не полковник, так что не обращайтесь ко мне как к старшему по званию, – сказал Йен.

Он решил позже им объяснить, почему сменил имя.

Втроем они вошли в часовню, отвалили камень и сдвинули плиту, скрывавшую вход в подземелье. Сначала спустился Дональд, затем Харрисон.

Йен снова замыкал шествие. Он посидел немного, свесив ноги в отверстие, и в последний раз оглядел часовню. Тени окутывали древние стены, как тяжелые шелковые драпировки. В тайниках его памяти оживали воспоминания о церемониях и празднествах, которые бывали здесь, он слышал голоса и смех, давно отзвучавшие в этом зале, мольбы, обращенные к Богу о том, чтобы битва была удачной. Возможно, ему следовало бы сейчас обратиться к Всевышнему с такой мольбой, но он был уверен, что удача будет им сопутствовать.