Его дикое проклятие - [124]

– Хотя бы разреши удвоить дозоры, Калейя.

– Это я и так приказала. Распредели маршруты и оставь меня в покое.

С этими словами она отвернулась и пошла к лошадям, которые стояли на некотором расстоянии у импровизированной коновязи и, несмотря на темноту, мирно щипали траву. Они символизировали безопасность и за это всегда нравились Калейе. Если лошади расслаблены, поблизости нет врага.

Калейя подала знак обоим дозорным, чтобы они отправлялись есть на полевую кухню, и проскользнула под загородку из натянутых веревок. Воткнув факел в землю, она подошла к Нару, ее чудесному вороному жеребцу. Тот с любопытством потянулся к ней мордой, фыркнул ей в ладонь, словно сдувая прочь заботы.

Разумеется, у нее был припасен в кармане кусок репы, и теперь она сунула его ему в губы. Пока конь довольно жевал, Калейя проверила раны у него на груди. Его задели мечом, и несколько часов до того, как целительница смогла осмотреть, очистить и зашить его царапины, были самыми долгими в жизни Калейи. К счастью, повреждения оказались не такими тяжелыми, как она боялась. Этот привал она устроила прежде всего ради Нара.

Она была не одна – уже давно. Вокруг нее постоянно были люди, с которыми она могла разговаривать и смеяться. Но только рядом с Наром она позволяла себе сомневаться, быть слабой, а иногда даже плакать. Он был единственным, кто никогда не станет использовать ее недостатки против нее, и не только потому, что это был просто конь. Она была уверена, что он по-настоящему ее понимает.

Она погладила его мускулистую шею и прижалась лбом к морде так, чтобы ее голова оказалась точно там, где серая шерсть образовывала полумесяц у него на лбу.

– Если ты когда-то вернешься в пламя, – прошептала она ему, – тогда я буду носить твой знак на своем лбу. Я хочу, чтобы в Кеппохе тебя никогда не забыли. По крайней мере, пока я жива. А когда я умру, пусть они видят тебя на изображениях, запечатлевших меня.

Конь фыркнул. Потом он отвернулся и подошел к другому концу маленького загона, где ветви деревьев образовывали естественный навес. Она посмотрела ему вслед, огорченная необычным для него равнодушием. Может, там растет что-то особенно сочное? Или у одной из кобыл течка? Подобрав факел, она сделала пару шагов вслед за конем, а затем застыла, открыв рот.

Под деревьями кто-то стоял.

Калейя тут же узнала его. Она узнала бы его в любом обличье, подобно тому, как никогда ни с кем не спутала бы свое отражение. Свет от факела в ее руке внезапно задрожал. Нар подбежал к незнакомцу.

– Не тронь его, – ее голос превратился в шепот. Если она позовет своих солдат, он убьет коня. Он пришел, чтобы отомстить. И она вложила оружие, которым он может нанести ей удар, прямо ему в руки – своими собственными словами, проявлением слабости.

Ее брат невозмутимо поднял руку и почесал жеребцу лоб между глаз и ушей. Нар довольно опустил голову, словно считал Повелителя дэмов своим старым другом.

Аларик смотрел на нее через спину коня. Ее сводило с ума, что она не может разгадать его план.

– Ты ради меня явился?

Он наклонил голову. Она не могла разглядеть его лица, но ей показалось, что ее вопрос позабавил его.

– Нет. Я пришел ради себя.

– То есть никто не проклинал меня?

Он хрипло рассмеялся:

– Разве что ты сама. Тысячу раз, я полагаю, хотя ты никогда не произнесешь то единственное, которое заклинает меня, не так ли?

Он был прав, но она не подала виду. Одно дело – бояться. И совсем другое – показать страх.

– Не проклятье привело меня сюда, – произнес он.

Он явно пришел, чтобы отомстить. Он с легкостью мог бы ее убить – сзади, не оставляя ни шанса защититься. Вот только этого было ему мало после всего, что она с ним сделала. Она это отлично понимала.

Его жажда мести требовала, чтобы она увидела, кто отнимет у нее жизнь. Он хотел раз и навсегда доказать, что она рождена лишь второй.

К собственному удивлению, Калейя ощутила страх за своих последователей. Они беспрекословно последовали за ней в эту битву и не произнесли ни слова возмущения, когда потерпели поражение и были вынуждены обратиться в бегство.

Ей было страшно за своих мужчин и женщин. И, конечно, за ее чудесного коня, на чью шею положил руку брат.

А больше всего она боялась за свою страну.

– Я сделала это ради Кеппоха.

Достаточно было посмотреть на него, чтобы понять: его не волнуют аргументы. Из-за нее он превратился в монстра. Аларик смотрел как кот, который со скукой наблюдает за мышью, прежде чем покончить с ней ударом лапы.

Вот только она не была мышью.

И все же она хотела, чтобы он понял, почему все так вышло:

– Ты был слабым ребенком. Слишком слабым, чтобы сражаться за Кеппох.

– Это ты так решила, – спокойно возразил он. – Я был достаточно силен, чтобы вынести твою жестокость.

Я не была жестокой, хотела сказать она, но промолчала. Конечно, все, что она совершила, было безжалостным по отношению к нему. Для нее он убивал врагов отца, наказывал предателей и манипулировал союзниками. Мирный договор между Эшрианом и Немией никогда так и не был заключен, потому что она приказала Аларику убить посланника. Немийский князь потерял свою наследницу, потому что нужно было ослабить его страну. Многие задания, которые давал отец, чтобы она доказала свое право стать наследницей, выполнял за нее Аларик.