Его дикое проклятие - [108]

– Не понимаю, почему Истинная королева все это допускает, – вслух рассуждала я.

Йеро горько рассмеялся:

– Думаю, Королева будет рада, если Эшриан падет. Вечные склоки тамошнего герцогского рода для нее источник сплошных неприятностей.

Я удивленно посмотрела на него:

– Я этого не знала. Почему?

– Эшрианский герцог прячет в своих владениях магов, которых он давно уже должен был бы выдать Королеве. Она сама не развяжет войну, но явно будет не против, если Калейя сделает за нее грязную работу. – Он осуждающе покачал головой. – Что ж, как обычно. Ты заметила ее?

– Фемаршала? – С неприятным ощущением я проследила за его взглядом. Вероятно, ее солдаты представляли бо́льшую опасность, чем кеппоханские всадники. Они выглядели непримечательно, как обычные люди. Но Алсьяна-Дэра сделала их бессмертными, и они уже столетия сражались за фемаршала. Каждый из них был полон ненависти и жажды мести и опытен в сражениях.

– Собственно, я не про фемаршала. Посмотри внимательней: кеппоханка на серой кобыле.

Я прижала руку ко рту, чтобы не закричать. Эта всадница, то и дело поворачивавшая свою лошадь то направо, то налево, была Вика!

– Что это должно означать? Вика же не предала нас?

– Не знаю, – бесцветным голосом сказал Йеро.

Нет, решила я. Наверное, Вика в плену. Было непохоже, судя по ее мовлэ и подведенным черным глазам, контрастировавшим с золотистыми волосами, но тот, кто знал Вику, понимал, что она никогда не будет выглядеть как пленница. Даже в невидимых цепях, созданных ее матерью.

Калейя широко размахнулась и бросила третий камень. Сразу же после этого дверь отворилась. Из нее вышли четыре стражника. Среди них я узнала Кадиза. Его лицо было жестким и закрытым. Следом шел мой отец, и я тут же поглубже натянула капюшон, хотя мы стояли достаточно далеко, чтобы он и так не смог меня разглядеть. Следом за отцом шли верховный министр и Десмонд, а затем еще стражники.

– Подойдите ближе, – сказал отец Калейе. – Подойдите ближе ко мне, и вы получите мой ответ на ваше требование.

– Ей нужны тысячи послушных работников, – прошептал мне Йеро. – Каждое полнолуние.

Я в ужасе задержала дыхание.

Калейя поднялась на крыльцо – одна и совершенно беззащитная. Прошла между охранниками к моему отцу, словно отвечая на дружеское приглашение.

Повисла мертвая тишина, которую нарушали лишь гул барабанов и отдельные выкрики кеппоханцев. Немийцы застыли неподвижно. Все понимали, что князь никогда не простит Калейе такого оскорбления. Он явно предложил ей подойти только для того, чтобы схватить – возможно, чтобы устроить над ней суд прямо здесь и сейчас. И также все понимали, что тогда разверзнется ад.

– Вот, – прошептал мне Йеро и сунул что-то мне в руки. – Только на случай, если все пойдет уж слишком неприятно.

Не глядя, я распознала магический кинжал, который однажды уже использовала в сражении. Тогда его магия была еще чрезмерна для меня, как и в детстве, когда я ранила Йеро.

Однако теперь я ощущала переливающиеся цвета магии, касаясь его рукояти, и без усилий держала ее под контролем.

– Ты сохранил его?

– Ты многому научилась, – произнес Йеро и коротко улыбнулся мне. – По крайней мере, узнала достаточно, чтобы самой носить его. Для меня было честью сохранить его для тебя.

Я ничего не понимала и растерянно смотрела на светящийся клинок. Казалось, что в нем отражается зеленый цвет моих глаз.

– Твоя мать, – произнес он, и только спустя один удар сердца я в полной мере осознала смысл его слов. – Она отдала его мне, когда я стал телохранителем Вики, и попросила меня присмотреть за тобой, не вызывая ни у кого подозрений.

Я ухватилась свободной рукой за шею и ощутила тихое, едва заметное гудение моей каменной бусины. Другая рука теперь ощущала то же самое. Я вспомнила, как заболела, когда отдала бусину Вике. И тогда поняла.

– Йеро? Ты не помнишь, моя мама тогда уже была больна?

Он покачал головой:

– Мы не очень много общались. И я так никогда и не узнал, почему она мне настолько доверяла. Мне жаль, что я ее подвел.

Я положила ладонь на его щеку, ощутила грубую щетину:

– Вовсе нет. Мама точно знала, что ты никогда не оставишь в беде ее. Или меня.

– Магия в этом кинжале – она принадлежала ей, верно?

Я погладила его по щеке, провела рукой по подбородку и шее, пока кончики пальцев не коснулись выпуклого шрама у него на затылке.

– Думаю, да. Нет… Я знаю. Я чувствую это.

Кинжал был для моей матери тем же, что бусина для меня. Оба предмета напоминали нам о том, кем мы являемся. Они сохраняли нам жизнь и здоровье, когда мы не могли воплощать в жизнь магию, которая была естественной частью нашей сущности.

– Йеро, спасибо, что сохранил его для меня. Это многое значит.

– Ты многое для меня значишь, – серьезно возразил он. – Береги себя. Немия меняется. Ты понадобишься ей.

– Мой ответ, – заговорил отец, снова заставляя нас посмотреть на него, – звучит так: прочь из нашего царства, огненная княгиня! Заберите всех ваших воинов и уходите как можно дальше от наших гор, и никогда больше не смейте вторгаться в нашу долину со своими враждебными требованиями. – Он возмущенно фыркнул, но тут же снова успокоился. – Позволю себе одно очень личное замечание, леди Калейя. Надеюсь, что вы сожгли своего отца до последней капли крови, чтобы он не узнал, как вы попираете ногами то, над чем он трудился столько лет.