Египетский манускрипт - [9]
Когда приключился приступ морской болезни, главное – не допустить, чтобы желудок был пуст; иначе вас будет рвать желчью. Лучшая пища в данном случае – черные сухари с солью. Некоторые, обращаясь к опыту «просвещенных мореплавателей», ищут спасения в лимонах, апельсинах и иных кислотах. Но они если и помогают, то весьма слабо. Променад, черный хлеб и свежий воздух – вот то, что наверняка избавит вас от мучительных симптомов морской болезни. Однако же многие паломники, особенно женщины, не понимали этого – и без движения лежали на палубе. По счастью, качка все больше стихала – плавание начиналось при благоприятной погоде.
Глава 4
– Ну что, убедились, пан Никол? – Яша опасливо озирался, но не сбавил шага.
– Да что вы все «пан» да «пан», – поморщился Николка. – Сколько можно? Какой я вам пан?
– Ну как же… – растерялся молодой человек, – а как прикажете вас называть?
– Слушайте, Яков, давайте лучше на «ты»? Вы же, наверное, старше меня. Сколько вам лет?
– Шестнадцать в феврале стукнуло, – ответил Яша. – Только как же так, пан Никол? Ваш батюшка – офицер, моряк, дворянин. Значит, и вы… а я кто? Еврейский гимназист из черты оседлости, да еще и экстерн!
– Глупости, – решительно заявил Николка. – С этой минуты будем на «ты». А поскольку я сын офицера и дворянин – то и не спорь!
Яков неуверенно кивнул:
– Ну ладно, пан… Прости, Никол. Так что дальше-то делать будем? Вон идет за нами, холера ясна…
Яша был кругом прав – деваться было некуда. Покинув двор, они с Николкой не успели пройти десятка шагов – и Яша заметил давешнего соглядатая. Невзрачный тип с наружностью то ли студента, надевшего вопреки уставу партикулярное платье, то ли мелкого чиновника: светлый полотняный сюртук, тоненькая тросточка и новомодная круглая шляпа канотье из соломы. Тип окинул Якова с Николкой скучающим взором и проследовал дальше, глазея по сторонам и беззаботно вертя тросточкой. Дойдя до угла, господин перешел на другую сторону и пошел им навстречу.
Николка толкнул спутника в бок и прошипел:
– Точно, я видел! Шпик! Слушай, Яш, давай дойдем до переулка, а потом как припустим!
– Ни в коем случае! – возмутился Яков. – Он же пока не знает, что мы его срисовали. Пусть ходит. А мы посмотрим – он один такой или их несколько?
– Срисовали? – озадаченно переспросил Николка. – Это как?
– Ну, то есть заметили слежку, – пояснил Яша. – Вы что, книжек про сыщиков не читаете?
Николка помотал головой:
– Нет, я больше люблю про путешествия. Майн Рид, Жюль Верн. Не приходилось?..
– Приходилось, а как же! Ладно, о книгах потом поговорим, а сейчас – давайте в переулок; и бога ради, пан Никол, делайте… то есть делай вид, что не замечаешь его!
Мальчики свернули в переулок и ускорили шаг. Николке страсть как хотелось повернуться и посмотреть, как там шпик. Яша, наоборот, головой не вертел, шел прямо, слегка ссутулившись, – и все время прибавлял шагу, едва-едва не переходя на бег. Шпик, шедший по другой стороне переулка, вдруг остановился и оглушительно свистнул; и тут же из подворотни навстречу мальчикам шагнули трое.
Яша с Николкой замерли как вкопанные: перед ними стоял франтоватого вида господин в дорогой суконной паре и котелке. Весьма приметный господин – поперек его правой брови шел глубокий шрам, отчего сама бровь была как бы вздернута; казалось, господин удивленно ее поднимает.
За плечами его мялись два угрюмых типа, каждый на полголовы выше предводителя. Типы, как и господин в котелке, одеты не по июньской погоде – в темное сукно. И явно страдали от жары: у того, что справа, физиономия исчерчена дорожками пота.
Яков схватил Николку за руку:
– Бежим, пан Никол! Это и есть Ван дер Стрейкер, а эти – они меня ловили!.. – и рванул наискось по мостовой, надеясь проскочить мимо соглядатая в канотье.
Бельгиец (если это был он) махнул тросточкой; типы кинулись на мальчиков. Николка увернулся от выставленных лапищ и проскочил в подворотню дома напротив; Яша следовал за ним. Они бежали сломя голову, а за спиной грохотали тяжелые башмаки: бам-м-бам-м-м-бам-м!
Проскочив один за другим два проходных двора, беглецы выскочили на Гороховскую. Там было людно; Николка с разбегу чуть не сбил разносчика с пирамидой медных тазов на голове, увернулся от пролетки и выскочил на тротуар. Мельком обернувшись, мальчик увидел, что преследователи перешли на быстрый шаг и следуют по другой стороне Гороховской, ни на секунду не теряя беглецов из виду.
– Так, – прошипел Яков. – Сейчас дойдем до перекрестка, там наверняка городовой. Остановимся возле него и подумаем, что делать. При нем не тронут.
Городового, что стоял обычно на углу Гороховской, Николка хорошо знал – это был тот самый квартальный, что заходил к ним с гимназическим надзирателем, расследуя дело о «газовой атаке». Стоп! Как же он мог забыть, нарочно ведь домой заходил!
– Нет, сделаем по-другому, – зашептал Николка. – Сейчас сворачиваем в подворотню, а дальше – сам увидишь. Главное – держись за моей спиной, шагах в трех. Как побегу – давай за мной со всех ног. Выскочим в переулок, а там и до гимназии рукой подать. Там всегда либо швейцар гимназический, либо дворник – при них не посмеют…
