Египет под властью Птолемеев. Иноземцы, сменившие древних фараонов. 325–30 гг. до н.э. - [26]

Таким образом Герополис у входа в Суэцкий залив стал Арсиноей, самым северным портом в Красном море. На юге корабли могли остановиться в Куссейре, Миос-Гормосе и Беренике Золотой (Суакин). Между этими портами располагалась местность, получившая название Троглодитика, в которой жили загадочные народы, называвшиеся ихтиофагами («поедателями рыб»), хелонофагами («поедателями черепах»), ризофагами («поедателями корней»), спермофагами («поедателями семян»), цинамологами («доильщиками самок»), элефантофагами («поедателями слонов»), и струтофагами («поедателями птиц»). К югу от этого недружелюбного берега обитали дикие лесные и болотные звери – носороги и слоны, львы и леопарды, жирафы и бизоны. Но Троглодитика настораживала, и Филадельфу пришлось установить свой район охоты в Птолемаиде, расположенной на 17-м градусе северной широты.

Захваченный перспективой получить слонов и охваченный тщеславием, Филадельф стал говорить, что лично поведет армию на завоевание Эфиопии. Но это было лишь пустой болтовней, ибо Филадельф предпочитал вести войну через доверенных лиц. Вполне вероятно, что во время этого похода он добрался до Первого порога Нила, так как по его приказу на острове Филэ был отремонтирован храм Исиды, но вряд ли царь двинулся дальше. Негостеприимная Нубия не могла привлечь правителя, на протяжении всей своей жизни предпочитавшего дворец военному лагерю, а кровать – бивачному расположению. Филадельфа и правда интересовала больше организация похода, чем его проведение, и он много сил вложил в перевозку грузов от Красного моря к Нилу. Поход получился коротким, но очень трудным. На протяжении двенадцати дней люди продвигались по пустыне, полностью лишенной растительности, где в достатке водились только полезные ископаемые и драгоценные камни. Дорога в Коптос предназначалась для доставки золота, изумрудов и порфирита, добытых на рудниках и каменоломнях. Но за пределами этих рассредоточенных поселений в пустыне не было ни малейших признаков жизни.

Для того чтобы облегчить путешествие караванам, которые, как планировал Филадельф, должны будут двигаться туда и обратно по этой местности, лишенной растительности и воды, он приказал разбить четыре постоянные стоянки и выкопать глубокие колодцы. Затем он с огромным энтузиазмом взялся за выполнение второй задачи – вербовку новых наемников для службы в районе Красного моря и корабелов для строительства второго флота. Добровольцы откликались довольно охотно. Египетский царь пользовался репутацией «лучшего из работодателей для свободного человека», и Феокрит искренне советовал молодым и смелым людям отправиться в Египет. Так Филадельф превратился из ленивого и бесполезного царевича в жесткого правителя и любителя интриг. Этот период стал поворотным в его жизни. Филадельф отказался от легкомысленных порывов и с тех пор посвятил себя делу, которым должен заниматься хороший царь, – заботе о своей стране.

Не успело завершиться сооружение сети дорог в пустыне, как Филадельф потерял к нему интерес. В лучшем случае она превращала короткий караванный маршрут в более длинный, и правителю хватило ума понять, что в подобных условиях торговцы вряд ли захотят отказаться от пути, верой и правдой служившего им на протяжении столетий. Планы правителя изменились. Он все еще собирался убедить восточных торговцев в том, что Александрия – более подходящий для них перевалочный пункт, чем Дамаск, но стал думать, как объединить Средиземное и Красное моря с помощью Нила.

Это была неплохая, но не новая идея. Реализовать ее, вероятно, пытался представитель XIX династии Сети[17], а Нехо (XXVI династия) и персидский царь Дарий, несомненно, хотели соединить эти два моря с помощью канала, который вытекал бы из большого озера, питаемого Нилом и расположенного неподалеку от Бубастиса (современный Заказик), пересекал бы местность Гошен и заканчивался бы в районе древнего Патума, построенного на южной оконечности Горьких озер. Но ни Нехо, ни Дарий не сумели выполнить эту задачу. Первый, прислушавшись к словам оракула о том, что помогает варварам, трусливо забросил ее выполнение; второй, которому сообщили, что уровень Красного моря выше, чем тот, где находится местность Гошен, остановил работы, ограничившись тем, что сообщил потомкам о своем намерении. «Я перс Дарий, – говорится в надписи на стеле, установленной рядом с местом проведения работ, – Египет завоевал, постановил этот канал прорыть. Затем я прокричал: «Иди, уничтожь половину его», ибо такова была моя воля»[18].

Филадельфу не было дела до предупреждений оракулов, и он начал снова выкапывать устье этого канала с пресной водой[19]. Он был достаточно широким для того, чтобы две триремы могли проплыть по нему бок о бок, и достаточно глубоким для экспедирования грузов. К тому же навигация в нем была открыта на протяжении двух третей года с помощью примитивных шлюзов, представлявших собой тяжелые деревянные балки, наложенные одна на другую.

Правитель пал жертвой собственных амбиций. Он жаждал заполучить власть над Аравией, Сирией, Малой Азией и даже Грецией и Македонией. И это его желание не было невыполнимым. Его войска стояли в Келесирии, Финикии и Палестине, а корабли патрулировали Эгейское и Красное моря. Сестра и жена Филадельфа Арсиноя II оставалась правительницей Самофракии и Самоса, а также расположенных в Малой Азии Лидии и Карии. Помимо всего прочего, его сосед Антиох, сын Селевка, был занят попытками вытеснить за Геллеспонт многочисленных галлов. Соответственно, Филадельф мог спокойно строить свои планы.