Эффект Рози - [54]

– Ты слишком много на себя берешь, – сообщил мне Джин. – Знаешь, что сказал мой врач по поводу книги, которой ты руководствуешься? «Подарите ее кому-нибудь, кого вы ненавидите». Вся твоя суета и фантазии по поводу того, что от тебя что-то зависит, – мелочи по сравнению с главным.

Это был второй мальчишник за пять дней благодаря тому, что близость квартиры Джорджа сделала бейсбол и алкоголь доступнее.

– А что главное? – спросил Джордж.

– Я уже говорил, – ответил Джин. – Гены – это судьба. Когда вы, ребята, поделились своим ДНК, вы внесли свой самый большой вклад.

Дейв был явно не согласен.

– Во всех книгах написано: гены – это только начало, родительское влияние имеет большое значение, – сказал он.

Джин улыбнулся.

– Что еще там может быть написано? В противном случае никто не станет покупать книги по воспитанию детей.

– Ты сам это говорил. Дети копируют поведение родителей.

– Только после того, как гены сделали свое дело. Вот вам пример из области, в которой я немного разбираюсь. У твоей жены ведь итальянские корни?

– Ее дед и бабка были итальянцы. Она родилась здесь.

– Отлично. Итальянские корни, американское воспитание. Рискну предположить, что она чрезвычайно эмоциональна. Немного шумная, слегка экстравагантная, склонна к актерству. В трудных ситуациях поддается панике, в чрезвычайных – впадает в истерику.

Дейв молчал.

– Спроси любого психолога о культурных стереотипах, и он тебе расскажет, что все дело в воспитании, – сообщил Джин. – В культуре.

– Совершенно верно, – сказал я. – Эволюция поведенческих шаблонов происходит гораздо медленнее, чем процесс формирования географических общностей.

– Если только речь не идет о целенаправленном отборе. Определенный шаблон поведения становится сексуально привлекательным – не важно, по каким причинам, генетическим или культурным, – и люди, придерживающиеся этого шаблона, размножаются более активно. Итальянские мужчины любят эмоциональных женщин. Как следствие, ген эмоциональности побеждает. Характер твоей жены был запрограммирован еще до того, как она появилась на свет.

Дейв покачал головой:

– Все совершенно не так. Соня бухгалтер. Она абсолютно уравновешенна.

– Не думаю, что смогу. Это глупо. И прямо противоречит тому, что я сказала ей в прошлый раз.

Новая встреча с Лидией неминуемо приближалась, и Соня волновалась все сильнее. Создавалось впечатление, что ей трудно вжиться в образ другого человека.

– Но это же просто. Тебе всего лишь надо сказать, что ты ошиблась. И помощь тебе не требуется.

– По-твоему, она поверит? – спросила Соня.

– Это же правда. Если ты – Рози.

– Если бы ты знал, как мне хочется, чтобы Дейв интересовался тем, что со мной происходит. Мы пять лет этого добивались, а теперь мне кажется, что ему ничего не нужно.

– Может быть, это из-за того, что он очень занят на работе. Обеспечивает семью.

– Знаешь, что я тебе скажу? На смертном одре никто не сожалеет о том, что слишком мало времени проводил в офисе.

Смысл сказанного Соней был не вполне ясен. Дейву не грозила смерть, и он не работал в офисе. Я вернул разговор в первоначальное русло:

– Поскольку в прошлый раз проблемы возникли из-за тебя и в силу того, что я лучше знаком с позицией Рози, предлагаю действовать так: я предоставлю Лидии необходимую информацию, а ты подтвердишь ее правильность.

– Я не хочу вести себя слишком пассивно, иначе она решит, что ты меня угнетаешь. Она и без того считает меня сельской простушкой.

С учетом наряда и акцента Сони умозаключения Лидии выглядели обоснованными. В этот раз на Соне был обычный деловой костюм, поскольку она пришла с работы. Я подумал, что и эта одежда в равной степени нехарактерна для студентов-медиков.

– Отличная идея. Может быть, тебе стоит вести себя как Рози – сердиться на меня из-за того, что я пытаюсь ее контролировать.

– А Рози сердится?

Только сейчас я понял, что сказанное мною было правдой. Не надо в совершенстве владеть языком жестов, чтобы понять, что высказывание «Пошли в задницу все, кто указывает мне, что есть» носило агрессивный характер.

– Совершенно верно.

– У тебя с Рози все нормально?

– Разумеется.

Мой ответ соответствовал бы действительности при условии, что прилагательное «нормальный» использовалось для характеристики, например, какого-нибудь параметра: «Температура была нормальная, не выше средней». Нынешний уровень удовлетворенности Рози от жизни со мной я бы описал как не выше среднего.

– Я сделаю все, что в моих силах, Дон. Но, если будешь разговаривать с Дейвом, можешь ему объяснить, что я не похожа на Рози? Мне так хочется, чтобы он приходил домой пораньше и готовил для меня овощи с карри.

Встреча с Лидией прошла не по сценарию. Я успел перечислить только пять пунктов из составленного мной подробного перечня отказов Рози от моей помощи, как Лидия перебила меня и обратилась к Соне:

– Почему вы не хотите, чтобы Дон вам советовал?

– Ни один мужчина не будет указывать, что мне делать со своим телом, – спокойно ответила Соня, но через мгновение лицо ее исказила гримаса, которую я истолковал как гнев, она ударила кулаком по столу и крикнула: – Bastardos![5]

Лидия, кажется, удивилась. Я надеялся, что причиной ее реакции стали действия Сони, а не использование ею испанского языка.