Эффект Рози - [101]

– Если выражение «по сути» означает, что речь не идет о свиданиях, которые не привели к дальнейшим отношениям, то ответ будет утвердительным.

– Повезло с первого раза, – констатировал он. – Я имею в виду, что ваша жена – привлекательная женщина.

– Совершенно верно. Она как партнер намного превзошла любые ожидания, которые у меня когда-либо были.

– Не вашего полета птица, полагаете?

– Совершенно верно. Прекрасная метафора.

– Итак, вы считали, что не заслуживаете ее. А теперь у вас появился шанс создать полноценную семью. Мистер Дон Тиллман, муж и отец… Но это еще более высокий уровень полета. Вы считаете, что вы к нему готовы?

– Я тщательно изучил проблему отцовства.

– Все понятно. Избыточная компенсация. Будь я мотивационным оратором, я бы знал, что вам посоветовать.

– Разумеется. В этом бы и заключалась ваша работа.

– Я бы сказал, что вы не представили себе цель. Если хочешь чего-то, надо это вообразить. Когда увидишь желаемое – тогда и получишь. Я был обычным охранником без всяких перспектив, и тут, после нападения на Всемирный торговый центр я узнаю, что есть работа в Службе авиационной безопасности. Я представил, как это будет, и вот он я. А если бы не представил, вышел бы пшик.

За время беременности Рози я убедился, что в советах недостатка не будет. Пока мы беседовали с Аароном, а остальные пассажиры возбужденно обсуждали происходящее, Рози спала. Она проснулась, когда объявили, что самолет идет на посадку.

– Ничего себе. Я проспала всю дорогу до Лос-Анджелеса.

– Ошибка. Мы возвращаемся в Нью-Йорк. Одного из пассажиров подозревают в терроризме.

Рози схватила меня за руку, она выглядела испуганной.

– Для опасений нет оснований. Это я.

Мне пришло в голову, что мы с Рози – единственные из присутствующих, кто не испытывает чувства страха.

После приземления в Нью-Йорке багаж Рози отправили на проверку, а нас развели по разным комнатам для допроса. Процедура оказалась долгой, и в какой-то момент я остался в помещении один. Я решил воспользоваться этой возможностью для того, чтобы вообразить себя в роли родителя.

Воображать я умею не очень хорошо. Схему улиц Нью-Йорка я запомнить не могу, природное умение ориентироваться на местности у меня отсутствует. Но я могу перечислить улицы, перекрестки, указатели и станции метро и умею пользоваться информацией на выходе из метро – например, «14-я улица и 8-я авеню». Результат получается одинаковый.

Я не мог вообразить себя и Рози вместе с ребенком. Что-то мешало мне поверить в это. Возможно, внушенный Лидией страх перед отцовством или – как предположил Аарон – то, что я не считал себя пригодным для этой роли. В последние дни мои опасения несколько ослабли: Лидия временно сняла с меня наложенный ею запрет, а реакция Дейва, Сони и даже Джорджа на мои действия свидетельствовала о том, что я чего-то стою как человек, а не генетик.

Теперь я должен был представить последствия.

Для этого требовалось волевое усилие. Я попытался мысленно воспроизвести четыре изображения ребенка и свою реакцию на них.

Я вспомнил картинки на стене моего кабинета-ванной. Ноль реакции. Процесс их создания, безусловно, оказывал на меня успокаивающее воздействие, но попытка восстановить в памяти изображение обычного плода не вызывала у меня никаких чувств.

Я представил себе Рози-вторую, дочь Сони и Дейва, но и это не помогло – она пока была просто ребенком, неотличимым от всех остальных.

Воспоминания о ребенке постарше, который ползал по мне во время проекта «Матери-лесбиянки», оказались более полезными. Я помнил, что эти ощущения доставили мне удовольствие. Я догадывался, что по мере того, как ребенок будет расти, удовольствие может до определенного уровня усиливаться. Я также помнил, что удовольствие, которое мне доставило изображение ребенка на сонограмме, сравнимо с ощущениями от коктейля «Маргарита». Может быть, даже от двух «Маргарит», но этого было недостаточно, чтобы подвигнуть меня к принятию кардинальных жизненных решений.

Под конец я представил себе Бада, мысленно нарисовав картину: Рози, а внутри у нее плод. Он даже двигался, что являлось свидетельством зарождения нового человека. Эмоциональное воздействие оказалось минимальным.

Я столкнулся с той же проблемой, что и при осуществлении проекта «Рози». Я чувствовал себя инвалидом, лишенным тех чувств, которые побуждают человека к нормальному поведению. Это препятствие мне и предстояло преодолеть. Эмоционально я реагировал только на Рози. Это было очень сильное чувство, и, если бы я смог отчасти перенаправить его на ребенка, как это сделала Рози в своем отношении ко мне, проблема была бы решена.

Наконец дверь открылась, и появился сотрудник службы безопасности (пол мужской, возраст около пятидесяти, ИМТ приблизительно тридцать два).

– Мистер Тиллман, мы проверили багаж вашей жены, и, кажется, с ним все в порядке.

– Бомбы нет? – Я задал этот вопрос автоматически, и, если подумать, выглядел он глупо. Я не клал бомбу в чемодан, и вариант, что это сделала Рози, представлялся крайне маловероятным.

– Бомбы нет, умник. Тем не менее у нас есть серьезные законы для тех, кто способствует созданию условий для чрезвычайного происшествия…