Эффект матового стекла. Книга о вирусе, изменившем современность, о храбрости медработников, и о вызовах, с которыми столкнулся мир - [3]

Первый диагноз COVID-19 в Италии был поставлен 20 февраля в городе Кодоньо в Ломбардии. На тот момент по всему миру официально насчитывалось около 70 тысяч больных коронавирусом. Более 90 % из них – на территории материкового Китая.

Двадцать девятого февраля в Италии было проведено более 18,5 тысячи тестов на новый коронавирус. Было зарегистрировано 29 смертей, 1128 случаев заражения и 50 выздоровевших пациентов.

Девятого марта Италия продлила статус карантина и приняла более решительные меры для предотвращения распространения инфекции. Они включали общие ограничения на поездки, запрещение публичных мероприятий, закрытие школ и публичных мест, а также приостановление религиозных мероприятий, включая похороны и свадьбы.

К концу марта больницы Италии, особенно в северных регионах, находились в критическом состоянии и остро нуждались в дополнительном медперсонале и аппаратах искусственной вентиляции легких. Итальянские врачи обратились к коллегам из других стран с просьбой о помощи.

В двадцатых числах марта количество подтвержденных случаев COVID-19 в Италии взлетело почти до 50 тысяч. Более 4000 пациентов скончались. При этом, как заявлял мэр города Бергамо в Ломбардии Джорджо Гори, «на каждого погибшего от COVID-19 приходится еще три человека, умерших от пневмонии у себя дома безо всяких тестов».

Итальянский регион Ломбардия больше других пострадал от пандемии коронавируса. Как позже рассказывал священник Марко Бергамелли, гробы с умершими от COVID-19 первое время свозили в церковь, в которой он служил. Затем, поскольку местный крематорий не справлялся, военные стали ежедневно увозить по 50–60 гробов для кремации во Флоренцию, Болонью или Феррару. Но, несмотря на это, число гробов в церкви росло с каждым днем. «Здесь было все заполнено гробами, сто тридцать два гроба стояли», – говорил Марко Бергамелли, указывая рукой в направлении церкви. Сначала он проводил заупокойные мессы. Потом ему это оказалось не по силам. «Мне стало страшно находиться в одном помещении со всеми этими людьми, которые умерли от коронавируса. Через десять дней здесь стало пахнуть не только пиниями и соснами с кладбища», – вспоминал отец Бергамелли.

Чему пришлось противостоять врачам при поступлении пациентов с диагнозом COVID-19, поняли далеко не сразу. Мировое медицинское сообщество было напугано.

«В марте 2020 года мы знали о коронавирусе слишком мало. Мы полагали, что это сугубо респираторное заболевание. Однако позже оказалось, что оно затрагивает практически все органы. Мы исходили из того, что нам придется полагаться на инвазивную вентиляцию легких в условиях реанимационных отделений. Но, как выяснилось, неинвазивная вентиляция в стационаре на раннем этапе намного эффективнее. Мы также думали, что, поздравив с выздоровлением от этого острого инфекционного заболевания пациентов, покидающих больницу, мы больше с ними не встретимся… Нам также стало известно о долгосрочных последствиях этого недуга для пациентов – причем не только для тех, кто оказался в больнице, но и для тех, кто лечился дома и вроде бы справился с острой формой заболевания, – но лишь затем, чтобы потом страдать от возвращающихся или непрекращающихся симптомов. В результате пациенты, переболевшие несколько месяцев назад, по-прежнему не могут вернуться к нормальной жизни».

Джон Райт, доктор Брэдфордского института медицинских исследований (BRI)

«Часто дыхательные аппараты помогают человеку восстановиться. Но иногда после заметного улучшения случается остановка сердца. Такое бывало и у молодых здоровых пациентов. К сожалению, мы не знаем, почему это происходит и что можно сделать. Есть несколько потенциальных способов лечения, но ни один из них не имеет доказанной эффективности».

Бриттани Банкхед-Кендалл, врач-исследователь Массачусетской больницы общего профиля

Непонимание того, что представляет собой новый враг, отсутствие оружия, которое ему можно противопоставить, рождает страх. В этих условиях врачи начинают действовать по сценарию, который максимально отвечает боевой обстановке, – спасать тех, у кого на это есть больше шансов по тем или иным причинам.

«Если у пациента серьезные проблемы со здоровьем, из-за которых у него нет шансов выжить, мы должны отдать койко-место и другие ресурсы тому, у кого больше шансов. Это сложный этический выбор, но нам приходится его делать. Анестезиологам – независимо от того, как это будет преподнесено в СМИ, – приходится выбирать, кого они подключают к аппарату искусственной вентиляции легких, а кого нет».

Мауро дʼАмброзио, медбрат больницы Fatebenefratelli в Милане

По словам Бриттани Банкхед-Кендалл, ситуация в США развивалась по итальянскому сценарию: «В Италии, как и в США, очень хорошая система здравоохранения, но она была перегружена пациентами. Врачи вынуждены были сортировать пациентов, как на войне. Старых и слабых отпускали и только молодых, имеющих больше шансов на выздоровление, обеспечивали дыхательными аппаратами».

«Больше нет ни хирургов, ни урологов, ни ортопедов. Мы все – врачи, которые делают общее дело. Внезапно система скорой и неотложной помощи развалилась, и нам дали экстренную команду: наша помощь необходима неотложке. Быстрый брифинг для того, чтобы научить врачей пользоваться техникой в неотложке, и через несколько минут я уже внизу, на “фронте”, рядом с другими “воинами”. Набор жалоб всегда одинаковый: лихорадка и затрудненное дыхание, лихорадка и кашель, дыхательная недостаточность. Анализы и рентгенология всегда показывают одно: двусторонняя интерстициальная пневмония. Всех нужно госпитализировать. Некоторым уже должна быть сделана интубация – их отправляют в отделение интенсивной терапии. Для других, к сожалению, уже поздно. Отделение интенсивной терапии заполнено, его приходится расширять. Каждая комната с аппаратом искусственной вентиляции легких на вес золота. Все операционные, которые сейчас не используются, передаются отделению интенсивной терапии».