Эффект бумеранга - [9]

– Как? – тихо спросила притихшая Тася.

– Мысленно я очерчиваю круг компетенций. Концентрируюсь на цели и выключаю из головы всё, что находится за пределами черты. Когда приступаю к решению задач, то представляю их планетами, путь которых я должен проследить. Пока не было случая, чтобы мне не удалось просчитать траекторию движения каждой из них и не высветить их темную сторону, – делился опытом Виктор.

На его лице появился румянец, глаза засияли привычным тёплым светом, и он продолжил:

– Определение места и персональной роли в игре – чрезвычайно важная вещь в нашей работе. Тут не до слёз. Никто с тобой миндальничать не будет! Разведчик – это игрок. Понимаешь, о чём я говорю? Игрок! С холодной прагматичной головой! Как кошка, падая с высоты, приземляется на ноги, так и разведчик должен быть наготове и всегда занимать положение игрока, даже если ему уготована роль бейсбольного мяча. Он должен уметь перехватывать инициативу. Иначе провал, а это смерть, тюрьма и вечная разлука с близкими. А ты нюни распустила, как девчонка-первоклассница! Рыжая моя!

– Витя, я хочу, чтобы наш сын рос с моей мамой, – твёрдо произнесла Тася и вернула мужа к обсуждению судьбы Юры.

– Хорошо! Давай пригласим Агафью Емельяновну в Москву. Она будет жить с Юрой и водить его в детский сад, – поддержал жену Виктор. Но увидел, что она никак не отреагировала на его предложение и понял, что Тася имела в виду нечто иное. Осекся на полуслове и замолчал.

– Мама никогда не согласится жить в Москве. Она здесь пробыла год, сразу после рождения Юры, и сказала, что «уж лучше вы к нам». Вся её жизнь прошла в Александровке, с бабушкой, родственниками, подругами. Она никуда не поедет из своей деревни, – объяснила Тася и у неё снова навернулись на глазах слёзы, но уже по другой причине. Всхлипнув, она печально вспомнила:

– Виталий Андреевич говорил, что будет воспитывать внука, а сам умер…

– Тася! Хватит, ей – богу! Ты что решила сегодня меня в слезах утопить? – возмутился Виктор.

– Витя, пожалуйста, поехали в Александровку, отвезём Юру маме! У нас ещё целый месяц отпуска, мы успеем! – взмолилась Тася.

– Ты собралась оставить Юру в селе на несколько лет? С ума сошла?! – в ужасе воскликнул возмущённый отец.

Тася взъерошилась, слёзы у неё высохли. Вцепившись в мужа прозрачным, как лёд, холодным взглядом, она с растяжкой, подчёркнуто – уважительно, копируя его манеру, произнесла:

– Сударь, а чем Вам моя деревня не угодила?! Прошу объяснить, Виктор Витальевич!

– Вы что, Таисия Ивановна, хотите отправить нашего сына, будущего дипломата получать образование в сибирской глухомани? – воскликнул отец.

– Да, Виктор Витальевич, представьте себе! – с нажимом ответила жена, – «будущему дипломату», хочу Вам напомнить, дорогой мой человек, ещё нет и трёх лет, и он сейчас, больше всего нуждается в любви и заботе близких людей! Пусть это будет не мама, а хотя бы бабушка, родной человек, которая и по голове погладит и сказку на ночь прочтёт! Ты, надеюсь, не забыл, что я тоже родом из «глухой сибирской деревни»?!

«Да, это тебе не планеты в голове гонять…», – подумал Виктор и согласился с доводами жены.

***

Александровка встретила Звонцовых февральским холодом, бураном и гололедицей. Старая Связь7, в которой жили мама, бабушка и сестра Наташа, совсем обветшала.

Виктор, заприметив по – соседству хороший дом, пошёл договариваться с соседом, чтобы тот его продал.

Яков Штенцель – хозяин дома, мужик деловой и серьёзный, вникнув в суть вопроса, перекрестился и наотрез отказался от сделки. Но услышав сумму, которую озвучил Виктор в обмен его дома на старую халупу, согласился.

Скудные пожитки перетащили весело и быстро. Справили новоселье. Дом у домочадцев получил прозвище «Штенцель».

На вопрос односельчан:

– Как устроились?

Бабушка Пистимея отвечала:

– В Штенцеле, у нас, тапереча, паровое отопление и вода в крану! Акромя сенцев и горницы, на кажного – по комнате!

Юру устроили в совхозный детский сад.

Оставь надежду, всяк сюда входящий…

После посещения Дрездена Амалия Гарвинг почувствовала, как её душа начала освобождаться из плена вины перед человечеством.

Девушка планировала продолжить путь в Париж, но повстречала в дороге указательный знак с надписью – «Краков 400 км» и руки повернули руль в направлении Польши. «Я должна увидеть лабораторию в Аушвице, где работал мой отец», – решила Амалия.

Она остановилась в небольшом гостевом доме на окраине Кракова, а утром отправилась в музей жертвам концлагерей.

***

Поляки, в отличие от приезжих, не любят называть это жуткое место Освенцимом: одноимённый городишко расположен рядом с ним.

Эрика Стюард поставила автомобиль на парковку, приобрела билет и, в составе экскурсии, с группой французских туристов, вошла в музей.

Первое, что ее удивило – это основательность корпусов фабрики смерти. Толстые стены были сделаны будто на века. Фашисты собирались эксплуатировать их вечно!

Конец зимы. Февраль. На улице минус семь. Холодный пронизывающий ветер. Облачившись во всё теплое, посетители не могли себе представить, что люди, которых тут держали, кроме тюремной робы, вообще больше не имели никакой одежды!