Эффект бабочки - [101]

— Спортом пора снова заниматься, — тыкаю его в надувшееся после сытного обеда брюхо.

— Некогда, — кисло ответил кузен, лениво отмахиваясь, — знаешь, сколько времени КВН занимает? А я ведь ещё учусь сам. Ну… по своей специальности, как экономист. Всякие там этнографии как КВНщик, оценки ставят, а сам даже на лекциях не бываю. Ха! Даже преподов некоторых не знаю, как зовут!

— Хоть пробежки, — говорю уже мягче, — КМС ведь по дзюдо, и куда всё ушло!?

— Пробежался тут, — хмыкнул Сашка, наклоняя голову и показывая шрам на затылке, — видишь? Аккурат на второй раз и подловили. В полиции даже заявление брать не хотели — дескать, а не сам ли ты поскользнулся?!

Открываю было рот… и тут же закрываю его. О полиции российской и немецкой я знаю много, но знания эти несколько специфичны, объясняться никакого желания.

Потусовались с Сашкой, но через пару дней он уехал на сборы… или как там у КВНщиков?

* * *

Ашот изменился мало, разве что чуть постарел, да ещё больше раздался вширь. Кафе его на старом месте, что для Москвы кажется удивительным, особенно при Собянине. Так, слегка разве что облагородилось, да ремонт богатый, по восточному пышный, на грани кича и безвкусицы.

Слегка прикрыв глаза, наблюдаю за владельцем заведения, вспоминая досье.

Пятьдесят восемь лет, вдовец, шестеро детей, четырнадцать внуков. Официально — владелец кафе, неофициально один из авторитетных людей армянской общины Москвы. Не законник, а посредник и иногда решала.

— Ашот-джан, — окликаю армянина, проходящего мимо столика, — барев дзес [156], дорогой!

— Барев дзес, — поворачивается тот, улыбаясь. Глаза настороженные, внимательно шарят по моему лицу.

— Антон-джан, дорогой! — Узнал наконец меня, — сколько лет, сколько зим! Какой большой стал, настоящий мужчина! Где пропадал, дорогой!? Старый Ашот волновался за тебя.

— Какой же вы старый, дядя Ашот? — смеюсь я, выдернутый из-за стола и прижатый к жирной груди крепкими руками, — вы же армянин, долгожитель по определению! Что такой пятьдесят восемь лет для вас? Фу… дым! Дунул и нет! Так, юность только-только кончилась!

Смеётся, выпуская наконец из объятий.

— Сам-то где, дорогой? — Голос полон искреннего участия и радости встречи.

— В Германию уехал, — не думаю скрывать, — и вовремя, сами знаете.

— Да, да, — кивает тот головой печально, — нехорошо тогда с мальчиками… Но что говорить, муслимы все такие!

— Не все, дядя Ашот, — улыбаюсь.

— Ты ж немец теперь, — смеётся тот заливисто, — вам положено быть толерантными!

— Не без этого, дядя Ашот, не без этого, — смеюсь в ответ.

— Фрунзик! — Орёт владелец заведения, — стол накрывай, еду-вино неси! Гость ко мне пришёл, радость у меня!

* * *

Посидели неплохо, перезнакомился с массой родственников Ашота, в основном улыбчивыми крепкими парнями с цепкими взглядами бывалых вояк. Подозреваю, что большая часть если и родственники, то колене этак в двенадцатом… Хотя кто знает, как там у армян? Никогда не интересовался.

— Как там наши в Германии, сталкивался с армянской общиной? — Интересуется один из родичей.

— Сталкивался… — делаю вид, что спохватываюсь, — дядя Ашот, Ваник из Берлина привет вам передаёт. Он сказал, что вы знаете старого хромца.

— Ваник? — Ашот замер на секунду, заледенев глазами, но почти тут же отмер, — а… хромой. Знаю, знаю. Говоришь, привет передаёт? Где познакомились-то?

— Случайно в общем-то. Я русский немец, он русский армянин, земляки практически! Языками зацепились, в свою фирму зовёт.

— В фирму? Тут подумать стоит, — показалось, что в голосе у Ашота мелькнуло предостережение.

* * *

— Неплохо, — отозвался наконец куратор, закрыв компьютер, — очень даже… Криминальное детство и неформальное сотрудничество с полицией может быть полезным. Достаточно грамотная работа для новичка… Браун!

— Я! — Вскакиваю со стула.

— Принят, — кидает куратор, — Добро пожаловать в БФФ [157], стажёр!

Сороковая глава

Хью Лонг, губернатор Луизианы и один из самых скандальных политиков США в настоящем времени, давно привлёк моё внимание. Если верить школьным учебникам истории, это беспринципный популист, построивший свою карьеру на демагогии и шантаже. Если верить кинематографу… да тоже самое!

Только вот реальность немного не совпадала с историческими сведениями.

— В самом деле, историю пишут победители, — говорю вслух, откладывая материалы на губернатора в сторону, — какой ужасный человек, право слово! Сторонник прогрессивного налогообложения, при котором бедные не платят налогов вообще, а богатые платят за себя и за бедных. Негодяй! А ещё ведь с корпорациями борется… каков подлец?!

Не в первый раз убеждаюсь, что немецкие учебники истории, составленные под чутким руководством американских кураторов, мягко говоря привирают. То битву при Эль-Аламейне [158] называют важнейшей в истории Второй Мировой, то высадка в Нормандии у них образец военного искусства [159].

— Популист? Да, но что в этом плохого?! Человек реально занимается делами — строит больницы и школы, борется за права рабочих, помогает фермерам. Ведь именно к такому итогу пришли в конце концов не только в Европе, но и в США после войны…

— Вот оно! — Вскакиваю и начинаю расхаживать по гостиничному номеру, — после войны! План Маршалла