Ее звали Карма - [32]

К полудню вернулась семья. Старуха что-то бормотала себе под нос, а Мустафа с Ширин удалились в хижину.

Карма посмотрела на них и стала собирать на стол приготовленный обед.

— Завтра я один пойду в море. Мать останется с мальцом, а ты возьмешь Кармэ и вместе пойдете на базар, — сказал Мустафа жене, когда они вошли в хижину.

— Хорошо. Будь по твоему, дорогой.

— Сегодня ночью я приду к тебе. Как мать уснет, приходи под дерево.

— Да, Мустафа, — улыбнулась Ширин и положила голову на грудь мужа.

В эту ночь Кармэ не спалось. Ей слышались голоса, но о чем они говорили, она не понимала. Гнетущее и тревожное состояние подняло ее с подстилки и вытолкнуло на порог хижины. И снова раздались тихие голоса и притом совсем близко. Она посмотрела по сторонам. Но в кромешной темноте разве увидишь что? «Неужто я схожу с ума?» — подумала она. Но очередной шорох, а потом последовавшие за ним томные вздохи и стоны утвердили мгновенно возникшую догадку: это молодые хозяева уединились здесь во дворе, чтобы не смущать остальных домочадцев и самим расслабиться и получить удовольствие от интимного общения друг с другом.

Карма вернулась на свою лежанку и закрыла глаза. Какое было блаженство чувствовать Берджу, слышать, как колотится его сердце рядом со своим, ощущать его поцелуи и объятия…Нет! Она открыла глаза. Нет. Не нужно думать об этом. Не нужно. Но как запретить собственным ушам слышать провоцирующие звуки во дворе? Ах, если бы можно было убежать!

Так, борясь со своими мыслями и желаниями, Карма и заснула. Утром ее подняла Ширин и дала понять, что они куда-то вместе с ней должны идти. Мустафа во дворе собирал сети и укладывал их в тачку. Карма внимательно посмотрела на него и, зачерпнув в кувшин воды, принялась умываться. Услышав плеск, он оглянулся, а, встретившись с ней взглядом, поспешил отвести его. Девушка, быстро умывшись, скрылась за пологом хижины.

— Кармэ, мы пойдем на базар за овощами. Для этого тебе нужно надеть вот это, — Ширин протянула ей паранджу. — Я помогу тебе ее надеть.

Карма непонимающе смотрела на молодую женщину. Та, не долго думая, натянула ей на голову серую шерстяную тряпицу с прорезью для глаз, надела такую же на себя и, взяв две корзины, вручила одну из них северянке. Так, укутанные с ног до головы, но в легких кожаных туфлях, они и вышли со двора в город.

* * *

Этот южный город сильно отличался от тех, что когда-либо видела Карма за все время своего путешествия. Здесь было столько достопримечательностей, начиная хотя бы с узких улочек, которые пролегали между обмазанных желтой глиной высоких стен, делавших дворы изолированными друг от друга. На глаза попадались обшарпанные деревянные двери с отполированными (от постоянных касаний) до блеска металлическими набалдашниками для стука. Кое-где с каменных заборов на улицу свисали еще не ожившие после зимы голые и корявые виноградные лозы.

Навстречу Ширин и ее спутнице попадались женщины, закутанные как и они в платки и накидки, босоногие распоясанные ребятишки с деревянными мечами, усатые мужчины в цветастых халатах, белоснежных тюрбанах и туфлях с загнутыми к верху носами. По сравнению с другими людьми, которых встречала Карма по дороге на базар, они с Ширин были одеты весьма и весьма бедно.

На подступах к месту массовой торговли ей повстречался мальчик, ехавший на осле. С боков животного свисали огромные тюки, чуть ли не больше его самого. Они топорщились в разные стороны и тем самым перекрывали всю ширину улицы. Такое причудливое животное с длинными ушами и коротким смешным хвостиком пыталось бойко бежать с массой всяческого груза. Со стороны весело было наблюдать за этим зрелищем.

Они шли спокойно, неторопливо. Никто их не останавливал, никто не смотрел на чужестранку подозрительно. «Удобная вещь — эта накидка, закрывающая не только голову, но и лицо. При случае, за ней можно и спрятаться», — подумала Карма, прижимая к себе округлую, почти плоскую корзину.

Наконец, до нее донесся гул, словно ветер пытался вырваться из-под крыши дома или будто бы пчелы роем кружили над ульем. Через сотню шагов перед ней открылся живописный вид восточного базара, пестрого, шумного, пышущего энергией. Сразу их встретили песнями и бряцаньем на бубне. С одной стороны кричали, размахивая руками, с другой — цеплялись за одежду, предлагая вещицы, применение которых Карма даже не представляла. Этот шумный круговорот страшил своей необузданностью, но и таинственной силой манил к себе. Карма вроде сделала неуверенный шаг назад, но Ширин взяла ее за руку и повела за собой следом.

Люди толкались, бранились, тут же крикливо предлагали украшения. В одной стороне трое о чем-то вдумчиво беседовали, не обращая ни на что внимание, словно они были одни во вселенной, в другой стороне звенели и поблескивали мечи, изукрашенные причудливой чеканкой, витиеватыми узорами и драгоценными каменьями. На углу чайни, сложив под себя ноги, сидел писец и нараспев предлагал свои услуги, а напротив, на широкой площадке юные акробаты в красных штанах взмывали на канате вверх, крутились, прыгали, ходили с шестом и жонглировали всевозможными предметами. Тут же недалеко от них полуобнаженные факиры глотали огонь и заставляли всяческими заклинаниями выползать из корзинок змей и раскачиваться в угрожающей стойке, распахнув капюшон. Дальше на широком, круглом помосте танцевала девушка в голубом костюме, бесстыдно виляя бедрами, а ей подыгрывали на барабане и писклявой флейте старик и мальчик-калека. На другой стороне шарманщик показывал фокусы с дрессированной обезьянкой, которая покрикивала, хлопала в ладоши и кланялась.