Ее звали Карма - [21]
— Что — о? — зарычал Василий. — Насильничать?!
— Нет, государь. Княжна не силою была взята, а по воле своей.
— Молчать! Очернить хочешь, паскуда? — князь схватил Михеича за кафтан. — Казнить немедля!
— Не вели казнить, батюшка! — старик упал в ноги государю.
— Подымись, холоп дерзновенный! Не об тебе речь, — он задумался. — Ах, змееныш…Обезглавить поругателя!
— Не разумно, государь, — проговорил Михеич, продолжая стоять на коленях перед Василием. — Народ бунт учинит. Да и почто, не надобно сказывать. Княжну опосля позору такого и в жены никто не возьмет. Это нужно сделать тихошенько, без огласки… — Слуга поднялся с полу и в поклоне зашептал: — В лесах разбойников страсть как развелось…
Князь многозначительно посмотрел на старика и, размышляя, прищурил глаза.
— А ведь ты…прав, дурень. Тихо нужно… Тихо. А за верную службу награду получишь, — Василий похлопал слугу по щеке, задумчиво смотря ему в глаза.
Тот улыбнулся и, поклонившись до полу, вышел из царской опочивальни.
Князь облачился в дорогие атласные и парчовые одежды и позвал другого приближенного с устрашающей физиономией, изуродованной после болезни.
— Отправишься нынче с Михеичем через наш лес и там в глуши зарубишь его. Опосля вернешься в город и людям разнесешь, будто бы разбойники в лесах объявились. Уразумел?
— Уразумел, государь, — поклонился слуга, изобразив звериный оскал.
— Да не забудь себя ранить для верной правды-то.
— Уразумел.
— Ступай, — Василий протянул ему руку.
Слуга поцеловал руку государю и спешно удалился.
7
На городской площади толпился народ: только что прикатили телегу с телом зарубленного Михеича. Тайный палач сидел рядом с телом и, уливаясь слезами и охая, рассказывал жуткую историю нападения страшных лесных разбойников. Над убитым запричитала жена:
— Кормилец ты наш! Почто оставляешь малых детей сиротками? Как же мы жить-то теперича бу-дем! Ой! Почто? Почто покинул… — выла несчастная женщина. Рядом с ней стояли трое ребят — подростков и кулаками размазывали слезы по щекам, изредка подвывая матери.
Василий наблюдал из окна своего терема за происходящим на площади. Люди все прибывали. Здесь толклись и дворовые, и придворные, и стрельцы, и мастеровые. Сочувствуя, они качали головами и перешептывались. Подошли и Парама с Берджу.
— Изловить надобно стервецов ентих и вздернуть на площади! — раздался мужской голос из толпы.
— Верно! Изловить! — прокатилось ответно среди собравшихся.
— А как они выглядели? Чего хотели? Много их было? — неслось со всех сторон. — Кто видал этих нехристей?
Катерина была в своей светлице и наблюдала из окна. Раненного проводили под руки до государя, а телегу с накрытым тряпицей телом стрельцы отправили к дому Михеича. Жена и дети убиенного сопровождали печальную процессию, всхлипывая и причитая. Старший из сыновей поддерживал ослабевшую мать под руки, чтобы несчастная не потеряла сознание.
Народ мало- помалу стал расходиться.
Берджу с матерью вернулись к себе в коморку.
— Давно тут не бывало разбойников… — задумчиво проговорила Парама и вытащила кузов, до верху набитый шерстью.
— Эту работу я переделаю завтре!
— Ее нужно сделать ныне.
— Думаете, я не разумею, почто вы берете шерсть?
— Что ты, сынок?!
— Знаю, желаете, чтобы на двор и носа не казал до времени! Все одно не заставите забыть Катерину! И не стану я боле перебирать енти вонючие лохмоты! Все одно уйду! — резко высказался Берджу и, отодвинув от себя кузов, направился к выходу. Мать подскочила с лавки и загородила собой дверь, расставив руки в стороны.
— Не пущу!
Берджу подошел к матери ближе и решительно глянул ей в глаза.
— Моя она, матушка! Моя навек!
— Проклята она сынок: ее мать померла, разродившись ею.
— Почто вы ее так? Что княжной на свет народилась? Что сына вашего безродного всем сердцем полюбила так, что готова идти за ним на край света? За енто, да?! Чего еще дурного она сотворила? А то, об чем вы толкуете — домыслие злое.
— Не разумеешь ты многое, сынок…Раз уж родились вы на разных берегах, то не позволит Господь обрести вам счастие сообща. Може, когда и наступит время, что князья с холопьями родниться станут, только шибко сумливаюсь я в ентом! А ныне так и подавно! Чует беду мое сердце. Изничтожит тебя государь за то, что супротив воли его упорствуешь! Не серчай, но не пущу. Поймешь опосля. Цепями прикую, но не пущу!
— Довольно! Многими словами грозите, не возьмете только в толк: моя Катерина, только моя. Неужто не уразумели еще? Пустите, все одно не удержите…
— Нет! — упорствовала мать.
— Ну, тогда я — в окно… — сказал Берджу и, вскочив на лавку, выпрыгнул через него во двор.
— Берджу — у-у! Сынок! Вернись! Вер-ни-ись… — Парама закрыла лицо руками и, обхватив голову, без сил опустилась на лавку.
Сын оглянулся, задержался на мгновение, глядя с тоской в распахнутое окно, и отряхнувшись, припустился бежать к лесу…
День был ясный, солнечный. В синем небе не висело ни облачка. Средь ветвей щебетали птицы, перелетая с одного дерева на другое. Берджу с Катериной были обыкновенно счастливы. И оттого все окружающее виделось им сказочно-прекрасным. Все пело и сияло. Взявшись за руки, молодые бегали по залитой солнцем поляне, по берегу реки, брызгая босыми ногами. Подхватив подругу на руки, юноша закружился с нею на месте. Та, смеясь от души, обняла его за шею и, прильнула раскрасневшейся щекой к кучерявой, темноволосой голове…
В начале Северной войны русские войска захватили во время кампании 1703 года шведскую крепость Ниеншанц, стоявшую на Неве. А уже 16(27) мая 1703 года Пётр I в устье Невы основал Санкт-Петербургскую крепость. И это на шведских-то землях, вошедших в состав России лишь в 1721 году! Немудрено, что шведы не оставили попыток вернуть отбитые русскими территории и уничтожить их новую крепость. Одной из таких попыток – 8 июля 1703 года – и суждено было открыть новую страницу в истории государства российского.Этим событиям, навсегда вернувшим России её древние северо-западные земли, и посвящена повесть.
С младых ногтей Витасик был призван судьбою оберегать родную хрущёвку от невзгод и прочих бед. Он самый что ни на есть хранитель домашнего очага и в его прямые обязанности входит помощь хозяевам квартир, которые к слову вечно не пойми куда спешат и подчас забывают о самом важном… Времени. И будь то личные трагедии, или же неудачи на личном фронте, не велика разница. Ибо Витасик утешит, кого угодно и разделит с ним громогласную победу, или же хлебнёт чашу горя. И вокруг пальца Витасик не обвести, он держит уши востро, да чтоб глаз не дремал!
В начале девятнадцатого столетия Британская империя простиралась от пролива Ла-Манш до просторов Индийского океана. Одним из строителей этой империи, участником всех войн, которые вела в ту пору Англия, был стрелок Шарп. В романе «Тигр стрелка Шарпа» герой участвует в осаде Серингапатама, цитадели, в которой обосновался султан Типу по прозвищу Тигр Майсура. В романе «Триумф стрелка Шарпа» герой столкнется с чудовищным предательством в рядах английских войск и примет участие в битве при Ассайе против неприятеля, имеющего огромный численный перевес. В романе «Крепость стрелка Шарпа» героя заманят в ловушку и продадут индийцам, которые уготовят ему страшную смерть. Много испытаний выпадет на долю бывшего лондонского беспризорника, вступившего в армию, чтобы спастись от петли палача.
События Великой французской революции ошеломили весь мир. Завоевания Наполеона Бонапарта перекроили политическую карту Европы. Потрясения эпохи породили новых героев, наделили их невиданной властью и необыкновенной судьбой. Но сильные мира сего не утратили влечения к прекрасной половине рода человеческого, и имена этих слабых женщин вошли в историю вместе с описаниями побед и поражений их возлюбленных. Почему испанку Терезу Кабаррюс французы называли «наша богоматерь-спасительница»? Каким образом виконтесса Роза де Богарне стала гражданкой Жозефиной Бонапарт? Кем вошла в историю Великобритании прекрасная леди Гамильтон: возлюбленной непобедимого адмирала Нельсона или мощным агентом влияния английского правительства на внешнюю политику королевства обеих Сицилий? Кто стал последней фавориткой французского короля из династии Бурбонов Людовика ХVIII?
Новый приключенческий роман известного московского писателя Александра Андреева «Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого» рассказывает о необычайных поисках сокровищ великого гетмана, закончившихся невероятными событиями на Украине. Московский историк Максим, приехавший в Киев в поисках оригиналов документов Переяславской Рады, состоявшейся 8 января 1654 года, находит в наполненном призраками и нечистой силой Збаражском замке архив и золото Богдана Хмельницкого. В Самой Верхней Раде в Киеве он предлагает передать найденные документы в совместное владение российского, украинского и белорусского народов, после чего его начинают преследовать люди работающего на Польшу председателя Комитета СВР по национальному наследию, чтобы вырвать из него сведения о сокровищах, а потом убрать как ненужного свидетеля их преступлений. Потрясающая погоня начинается от киевского Крещатика, Андреевского спуска, Лысой Горы и Межигорья.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.