Ее темное желание - [77]

Я снова осталась одна, окруженная холодным камнем. Некоторое разнообразие в обстановку вносили лишь железная дверь и два факела. О бегстве нечего было и думать, и все же я сняла перчатку и провела рукой по стенам на тот маловероятный случай, что хотя бы в каком-то камне есть след магии. Но я не могла бы сказать, как я собираюсь им воспользоваться. Ничего не было. Приложив ухо к холодной железной двери, я услышала негромкий шум: свидетельство того, что в этой горе кипела жизнь. Но если кто-то о чем-то и говорил, то слишком далеко, чтобы понять слова, и до меня долетали лишь невнятные шорохи, гудение и какое-то звяканье.

Некоторое время я молча ждала. Затем начала кричать. Если мои друзья тоже в плену, они мне ответят. Я звала тихо и прислушивалась, кричала и прислушивалась, вопила во весь голос и прислушивалась. Но казалось, будто ни один звук, который я издавала, не выходил за пределы моей камеры. Мне никто не ответил, и мои похитители тоже никак не отреагировали.

Проходило время, и вместе с ним таяла надежда.

Когда фемаршал Филлес вернулась через несколько часов и задала мне тот же вопрос, я уже дрожала, и мой голос дрожал, когда я пыталась выведать у нее хоть намек на информацию про моих друзей. Когда она ушла, мои глаза обожгли слезы, а грудь сдавило словно тугим корсетом. Я прилагала все усилия, чтобы не расплакаться, потому что отчетливо понимала, что если начну, то уже не смогу прекратить. Но и эту битву я проиграла, и позже фемаршал застала меня, когда меня еще сотрясали неподвластные мне спазмы рыданий.

Мне стало так страшно. Это было не беспокойство о том, что меня бросят умирать здесь. Если бы они собирались пытать и убить меня, они бы так уже сделали. Но невозможность узнать, что произошло с Йеро, Викой и Алариком, обжигала изнутри, как раскаленные угли, и все больше и больше поглощала мои мысли.

Время Десмонда истекало вместе с моим.

– Мы можем покончить с этим, – сказала фемаршал и протянула мне бурдюк с водой. Я приняла его. Она внимательно смотрела, как я жадно отпила несколько глотков, а затем улыбнулась.

– Я думала, будет сложнее заставить вас выпить воду истины.

Воду истины? Ужас от того, что она могла подсунуть мне что угодно, возник и тут же исчез. Во-первых, я и так все это время говорила правду, а во-вторых, все знают, что вода истины – это либо суеверие, либо хитрый трюк. Потому что, хотя большинство людей вовсе не могут замечать магию в воде, даже окунув в нее лицо, – я бы тут же ее почувствовала.

– Итак, еще раз, Луилэйра, – произнесла фемаршал, не спуская с меня глаз. – Для чего вы пришли в Алсьяна-Дэра?

Я застонала.

– Чтобы предстать перед Повелителем и потребовать освобождения Десмонда эс-Йафанна.

– И вы идете к Повелителю по прямой, никуда не сворачивая?

– Путь мне неведом. Но если вы мне его укажете, то я не остановлюсь ни на секунду, пока не отыщу Повелителя.

– Повелитель не давал вам поручения?

– Нет.

Как долго еще мы будем ходить по кругу? Мои нервы дрожали, вибрировали от напряжения, и мне казалось, будто они в любой момент могут порваться, так что вся моя ярость, страх и горечь вырвутся на свободу.

– Совершенно невероятно, – произнесла фемаршал. – Похоже, я ошиблась. У меня есть к вам еще один вопрос.

Что-то во мне сломалось. Возможно, немийская гордость – и я сломалась вместе с ней. Я опустилась на колени и уткнулась лбом в твердый пол. Я больше не могла этого выносить, это было чересчур.

– Предположим, что Повелитель чего-то от вас потребует, – невозмутимо продолжала похитительница. – Или предложит вам сделку. Допускаете ли вы такую возможность?

Или в ее воде истины все же что-то было? Какая-то магия, которую я не ощутила, потому что она была слишком чуждой? Или меня измотали часы, проведенные в страхе?

– Я сделаю это, если будет нужно, – сорвалось с моих губ, хотя я осознавала, что должна тщательнее подбирать слова. – Я сделаю все, чтобы освободить Десмонда.

– Почему? – Это был первый ее вопрос, в котором прозвучала некоторая заинтересованность, и это позволяло мне надеяться, что допрос скоро окончится.

– Моя жизнь не имеет смысла без него.

– Любовь? – спросила она, и в ее интонации слышалась улыбка.

Я сама чуть не рассмеялась. От усталости, от отчаяния, от безнадежности.

– Да, любовь – это причина, но не главная.

– Какова же главная причина?

– Вина, – прошептала я.

– Вина?

Застонав, я попыталась вытрясти из головы безумные мысли. Эта женщина расправится со мной, я должна осторожнее выбирать, что говорю.

– Мы поклялись защищать друг друга.

Это не была ложь.

– И люди держат свои клятвы?

– Нет, – устало ответила я. – Они этого не делают. Но я… я держу.

– Самый последний вопрос, – произнесла фемаршал Филлес, и я посмотрела на нее, чувствуя, как болят глаза. – Предположим, что вы получите возможность исполнить любое желание, как только предстанете перед Повелителем, и не важно, как оно прозвучит, – самого того факта, что вы его произнесете, будет достаточно, чтобы освободить Десмонда. Как оно будет звучать?

Темнейшая ночь, что она хочет от меня услышать? Истину? Она придется ей не по вкусу.

– Я пожелаю оторвать отвратительную башку вашего Повелителя от его шеи, раздробить ему череп и запихнуть остатки ему в горло, – все же произнесла я. – Я пожелаю уничтожить Повелителя навсегда, чтобы ни одному немийцу не приходилось больше жить в страхе и ужасе, что какой-то дурень не сможет удержать под контролем свои чувства и сочтет свои требования слишком важными. Я пожелаю, чтобы новых дэмов не появлялось больше никогда.