Ее любили все - [78]

– Где они хранились?

– В его кабинете.

– Так. – Кошкин повернулся к Максу. – Вы взяли ключи в кабинете?

– Я говорю вам, я никуда не ходил, – с раздражением ответил тот. – И я их не убивал! Хотел, но… пороху не хватило. Я услышал выстрелы! И когда пришел… – Он поморщился. – Кто-то убегал по коридору. Совершенно точно, я слышал шаги!

– Это какой-то бред, – пробормотал Лев. – Кто мог куда-то убегать? Они были в гостиной! Я как раз вошел туда и сказал насчет еды, и тут началось! Все, понимаете, в момент выстрелов находились внизу! Здесь никого не было!

Филипп предостерегающе тронул его за локоть и, когда Лев обернулся, показал на висок. Мол, хватит мучить человека, ну в голове на мгновение помутилось, потом придумал он, придумал плохо, ну что ж поделаешь… И Лев умолк.

– Ладно, хватит, – вмешался Кошкин. – Я запираю эту комнату. Оружие изымается как вещественное доказательство. – Он поморщился. – Идем вниз, все вместе. Максим Петрович, я очень рассчитываю, что вы не станете делать глупостей. Нас и так осталось мало. Еще вчера в этом доме было шестнадцать человек, а сегодня нас только десять, и очень хотелось бы верить, что хотя бы это число не будет меняться.

– В самом деле! – пробормотала Илона Альбертовна.

– Договорились? Тогда идем.

И все, чувствуя себя какими-то особенно разбитыми и уставшими, развинченной походкой двинулись к лестнице. Последним шагал Кошкин, приглядывая за Максом, которого под локоть вела незаменимая, преданная Ира.

Они вошли в гостиную, и Илона Альбертовна шепотом пожаловалась, что хотела бы чего-нибудь выпить. И Лев Подгорный, чуткая душа, понимающе кивнул, смотался на кухню и приволок из холодильника бутылку вермута.

– Слишком крепкие напитки не предлагаю, – объяснил гурман, – на пустой желудок будет чересчур.

Филипп объявил, что он тоже не прочь выпить, Кирилл присоединился к нему, остальные тоже не стали отказываться, и Наталья Алексеевна тотчас побежала вынимать фужеры из серванта. Краем глаза, но Виктория все-таки следила за ней, мало ли что. Но ей тотчас же стало стыдно, и она отвернулась. Взгляд ее упал на Иру, которая горячо шептала что-то любовнику. Тот молчал и хмурился.

– Я до сих пор не могу в себя прийти, – признался Лев, разливая вермут по второму разу. – Так как же все это происходило?

– Каверины испугались разоблачения и убили Евгению, – сказал Кошкин, хмуро потирая висок. – Кто знает, их дача далеко?

– Нет, – подала голос Виктория. – Километрах в двадцати отсюда.

Капитан кивнул.

– Тогда им было проще простого отвезти ее в машине на дорогу, ведущую в каравеллу, и сымитировать аварию. Они очень хотели скрыть факт убийства… потому что следствие могло выйти на них. Несчастный случай, чего уж проще…

– Они могли разыграть ограбление и случайное убийство, – заметил Кирилл. – Нет?

– А куда девать машину? – возразила Виктория. – Можно снять кольца с рук и выбросить, кошелек, украшения… Но с машиной слишком много хлопот, тем более зимой. К тому же если бы следствие поняло, что ограбление для отвода глаз, то… для Кавериных опять плохо.

– Но все обошлось, – подключился Кошкин. – За исключением того, что профессор Свечников кое-что заметил. Он знал, что Евгению убили, и, вероятно, понял кто. Потом Валентин Степанович добился того, чтобы тело его жены было эксгумировано… Все эти люди представляли опасность. Вдобавок Толя, который узнал голос, сообщивший ему о лжеманьяке… Хотя все это надо будет проверять и перепроверять.

– Вы хотите сказать, что ничего еще не кончено? – встрепенулась Лиза.

– Я не понимаю, как Каверины могли убить Машу, – с раздражением ответил Кошкин, – если в то же самое время они были вместе с вами в комнате Илоны Альбертовны. И я почти уверен, что Машу убил кто-то другой.

– Вы так и не раскрыли самый интересный момент, – подал голос Макс.

И по тому, как блестели его глаза, Виктория поняла, что плейбой и впрямь заготовил для них нечто интересное.

– О чем это вы? – сухо спросил Кошкин.

– О том, – процедил Макс, – каким образом мы оказались здесь без связи, отрезанными от всего мира. О том, почему никто из нас не смог отсюда выбраться. И о том, почему некто чертовски меткий и, судя по всему, часто имеющий дело с оружием, прострелил шины на машине Филиппа, когда возникла опасность, что люди, находящиеся в ней, все-таки могут прорваться.

И он торжествующе покосился на Кошкина. Тот беспокойно шевельнулся.

– Я готов выслушать вашу версию, – произнес он после небольшой заминки. – Потому что, скажу вам честно, этот вопрос чрезвычайно меня занимает.

– Ни хрена он вас не занимает, – отрезал Макс. – Потому что за всем этим стоите вы. Да, вы, капитан, и не прикидывайтесь, что дело Евгении Адриановой для вас не больше чем просто расследование. Вы ее знали, и скажу даже больше – вы ее любили. Как я, как ее муж, мы после ее смерти не могли спать спокойно. Вы тоже хотели знать, кто ее убил, очень хотели, и когда Валентин Степанович начал новое расследование, вы тотчас же включились. Это была ваша идея – изолировать нас, спровоцировать и смотреть, как скоро убийца выдаст себя. Ваша ведь, да? – Кошкин молчал. – Ну-ка, вспомним, кто подходил ко всем нам, когда мы приехали и переодевались тут, в холле? Кто мог незаметно при небольшой ловкости рук – а я не сомневаюсь, что по долгу службы капитан имел дело с разными личностями и мог много чему от них научиться, – итак, кто мог безнаказанно украсть сотовые у полутора десятка человек так, чтобы ни один ничего не заметил? Секретарь, дамы и господа, вежливый, неприметный секретарь! И он же наверняка перерезал телефонные провода, чтобы лишить нас последней надежды, и продырявил шины. Но вот незадача – он не знал о запасках, которые хранились в сарае! Подозреваемые могут ускользнуть! Что же тогда делает наш изобретательный Олег Петрович, а? Правильно: снимает со стены ружье и мчится через лес. Несколько выстрелов, и готово! Беглецы вынуждены возвратиться!