Ее андалузский друг - [137]

Лежек жарил бекон. Его правая рука была перевязана, он умудрялся делать все левой. Раймунда сидела в кресле, читая книгу Энни Пру,[34] Соня спала на диване, Гектор лежал на спине в кровати, находясь в другом измерении.

Из стереоколонок звучал Шопен — так решила Раймунда. Сказала, что Гектору полезна красивая музыка. София слушала, сидя в углу дивана. Это был Второй концерт фа минор в исполнении Бернстайна.[35] Фрагменты из этого произведения она сама играла в детстве. Позднее, в подростковые годы, она бросила фортепиано — сейчас уже и не могла вспомнить почему.

София поднялась, подошла с Лежеку. Он перевернул на сковородке бекон, смотрел пустым печальным взглядом на шипящее масло. Она слегка похлопала его по здоровому плечу.

— Хочешь, я приготовлю еду? — спросила она.

Он отрицательно покачал головой.

София достала из шкафа тарелки, стала накрывать на стол, когда за окнами послышался звук подъезжающей машины. Лежек отреагировал мгновенно: снял сковородку с плиты, схватил пистолет, лежавший на полке, и встал сбоку от окна. Дверца открылась, из машины вышел Арон. Лежек расслабился, двинулся ему навстречу. Через окно София видела, как они похлопали друг друга по плечу, как затем некоторое время разговаривали. Судя по всему, Лежек пересказывал Арону события последних суток.

Тот вошел в дом, обнял Соню, перекинулся с ней парой слов. Затем представился Раймунде, присел рядом с Гектором, стал что-то негромко говорить ему по-испански, погладил по волосам. Потом поймал взгляд Софии:

— Пойдем прогуляемся.

Они вышли из дома, пошли по песчаной тропинке, которая вела вверх, в гору. Арон шагал, засунув руки в карманы. Чем выше они поднимались, тем прохладнее становился воздух. София смотрела под ноги. Здесь щебенка была не такая, как в Швеции, темнее и мельче, но неровная, с включениями больших камней. София старалась не наступать на них.

— Есть какие-нибудь новости о здоровье твоего сына?

Она покачала головой.

— Что говорят врачи?

— Не знаю.

Он выдержал паузу, прежде чем перейти к делу.

— По телефону Гектор сказал мне оформить доверенность на тебя — ты знаешь почему?

София не ответила, лишь покачала головой.

— И я не знаю. Во всяком случае, на сегодняшний момент.

Теперь она посмотрела на него.

— Я вижу две возможные причины — совершенно разного свойства.

Они сделали еще несколько шагов, прежде чем он продолжил:

— Ты многое видела и многое слышала. Возможно, поняла что-то, не предназначенное для тебя… не знаю. Вероятно, Гектор подумал, что мы не можем отпускать тебя. Доверенность станет способом удержать тебя рядом, чтобы ты не могла нам навредить. — Он бросил на нее быстрый взгляд. — Примерно так я рассуждал вначале. Гектор понял, что его подстрелили…

Арон выдержал паузу.

— Однако может существовать и другая причина, — продолжал он. — Хотя и не знаю, была ли она актуальна в тот момент, когда он звонил мне из машины.

Свежий ветерок взлохматил ей волосы. София пригладила их рукой.

— Гектор часто говорил о тебе. До того, как все это произошло… О чертах твоего характера… о твоих достоинствах. У меня сложилось впечатление, что он ценил тебя так, как никогда раньше ни одну женщину.

Она шла, глядя в землю.

— Он видел в тебе нечто иное.

— Что? — спросила София шепотом.

Арон пожал плечами:

— Не знаю. Но что-то он в тебе находил.

Они поднялись довольно высоко. Отсюда открывался вид на небольшую долину, поросшую темно-зеленой растительностью. Арон остановился, глядя на этот пейзаж.

— Он говорил, что ты сама не понимаешь, что ты за человек.

Эта мысль показалась Софии слишком запутанной.

— Что за разговоры? — проговорила она. — Это всего лишь слова.

— Когда говорит он, то это уже не просто слова.

Глаза Арона устремились к какой-то точке вдали.

— У него были какие-то идеи по поводу тебя. Я не понимаю до конца его замысла, не понимаю, что он имел в виду в нашем последнем телефонном разговоре.

— А ты обязательно должен все понимать?

Он посмотрел на нее:

— Конечно.

Взгляд Арона стал суровее. Чувствовалось, что он принял некое решение.

— Я помещаю тебя в своеобразный карантин, пока дело не прояснится или пока Гектор не очнется и не объяснит мотивы своего выбора.

— И что это означает?

— Доверенность дает тебе право принятия решений в нашей работе. Ты будешь в курсе всех наших дел и будешь участвовать в них. А как соучастница ты не представляешь для нас угрозы, примерно так.

— А для меня? Что все это означает для меня?

— Это означает, что ты будешь помогать. Мне придется остаться здесь, скрываться, пока все не уляжется.

— Что я должна делать?

— Никто не должен догадываться, что Гектор вне игры. Это губительно и для нас, и для многих других людей, которые от нас зависят. Ты ведь знаешь его, не так ли?

— Что ты имеешь в виду?

— Он говорит, что знает тебя. Наверное, и ты его знаешь?

— Наверное, — осторожно проговорила София.

— И тогда ты знаешь, как бы он поступил?

Ей показалось, что она увидела в глазах Арона мольбу, словно за его суровым фасадом скрывалась просьба о помощи.

— Может быть. Но ведь и ты его знаешь, Арон.

— Да, но немного по-другому. Короче, нам надо действовать вместе.

— А что будет потом?