Эдуард III - [8]

Мы уже знаем, что Робер не ошибся и в обмен на оказанное ему гостеприимство заставил короля Англии дать над цаплей тот страшный обет, который прежде всего позволит отомстить за графа и нанести Франции одну из тех ран, что заживают лишь через столетия.

Теперь, когда мы изложили — наверно, слишком подробно — первопричину этой долгой войны, посмотрим, смогла ли Франция в том положении, в каком находилась, ее выдержать и было ли благоразумным со стороны Филиппа VI проявлять несправедливость к своему зятю.

II

Итак, Эдуард III вновь заявил свои притязания на корону Франции, и мы находим в хрониках Сен-Дени отправленное им Филиппу VI письмо; оно будет не лишено интереса для читателя. Вот оно:

«От Эдуарда, короля Франции и Англии,

сеньора Ирландии.

Ваше Величество Филипп де Валуа, уже давно через послов своих и многими другими способами мы добивались от Вас, чтобы Вы признали нашу правоту и вернули нам наше наследственное право на королевство Франции, которым Вы надолго завладели силой. И поскольку мы прекрасно понимаем, что Вы намерены упорствовать в своей неправоте, не признавая правоты нашей, мы вступили на землю Фландрии как суверенный сеньор названной земли и извещаем Вас, что совершили это с помощью Господа нашего Иисуса Христа».

В конце письма Эдуард вызывал Филиппа на единоборство.

А вот что написал Филипп; ответ его исполнен благородства и достоинства, хотя, к несчастью, показывает, насколько король Франции ошибался в отношении своих союзников.

«Филипп, король Франции милостью Божьей,

Эдуарду, королю Англии.

Мы видели посланное Филиппу де Валуа и доставленное к нашему двору письмо, в коем содержатся некоторые требования; но так как упомянутое письмо писано не нам, а требования сии нас не касаются, что явствует из содержания сего письма, то мы оставляем его без ответа.

И все же из упомянутого письма мы уразумели, что Вы пришли с войной в наше королевство, к великим невзгодам народа нашего и нас, пришли без повода, забыв, что Вы человек от нас зависимый, о чем свидетельствуют скрепленные Вашей печатью грамоты, кои хранятся у нас, а посему намерены, когда того пожелаем, изгнать Вас из нашего королевства во благо народа нашего, ради чести нашей и королевского величия и при сем твердо уповаем на Иисуса Христа, от коего нисходят на нас все благодеяния. Ибо Ваше вторжение, являющееся проявлением неразумной воли, помешало святому походу за море, и через это погибло великое множество христиан, служение Господу стало менее ревностным, а Святая Церковь украшена меньшим почтением. Вы полагаете, будто фламандцы помогут Вам, но мы думаем и уверены, что славные города и коммуны будут помогать нашему кузену графу Фландрскому, которому они с честью сохранят свою преданность. То, что до сих пор делали фламандцы, советовали им люди, заботившиеся не о благе простого народа, а лишь о собственной корысти.

Дано на землях монастыря Сент-Анри, близ Эра, и, из-за отсутствия нашей большой печати, скреплено нашей секретной печатью в тридцатый день июля, года 1340».

Мы привели это письмо лишь потому, что обратили внимание на три содержащиеся в нем важных обстоятельства, к которым хотим вернуться: это доверие Филиппа к своим рыцарям, сожаление, что он не совершил крестового похода, уверенность во фламандском союзнике.

Филипп имел основания доверять французским рыцарям, ибо они считались лучшими в мире, и даже катастрофа при Креси это подтвердила.

Несостоявшийся крестовый поход, о коем он так сильно сожалел, представлял собой не столько деяние христианина, сколько торговую сделку, в которую он намеревался его превратить. Филипп, действительно, оговорил свой отъезд в Святую Землю двадцатью семью условиями: он хотел королевство Арль для своего сына, корону Италии для своего брата, желал свободна распоряжаться казной Иоанна XXII, которому грозил как еретику преследованиями со стороны Парижского университета. Кроме того, он требовал, чтобы папа предоставил ему на три года право получать все бенефиции Франции, а на десять лет — право взымать десятину на крестовый поход со всего христианского мира.

Как видим, этот крестовый поход должен был быть угоден Богу и не бесполезен королю.

Папа Бенедикт XII был одним из тех, кого Филипп преследовал ожесточеннее всего. Папа со слезами признавался, что король Франции угрожает обойтись с ним, если он отпустит грехи императору, еще хуже, нежели поступили с Бонифацием VIII. Филипп сам хотел стать во главе Империи, ибо, ведя переговоры с императором, принуждал папу выпускать против того буллы.

Все эти преимущества и терял Филипп из-за вызова, брошенного ему Эдуардом. Правда, Филипп дал себе три года на сборы в крестовый поход, а в случае необходимости, если за это время возникло бы какое-либо препятствие, которое заставило бы его отречься от своего похода, право судить об обоснованности этого отречения оставалось за двумя прелатами из французского королевства.

Итак, возникшее препятствие было обоснованным.

Но Филипп продолжал верить в преданность фламандцев.

Мы уже знаем, каким образом Эдуард подрывал основы этой преданности при встрече с Артевелде и как он привлек на свою сторону торговлю, отвергаемую Францией, хотя торговля была самым верным средством покорить те страны, на которые Филипп хотел напасть. В конце XIII века на смену крестовым походам за веру пришли крестовые походы торговцев, караваны паломников сменились купеческими караванами. Появилась написанная венецианцем Сануто книга; в ней автор советовал добрым христианам завоевать Иерусалим, а купцам — завладеть пряностями Святой Земли.