Эдуард III - [20]

К счастью, гонец говорил по-гасконски и сумел ответить:

— Человек графа де Кармэна; возвращаюсь в лагерь.

Дозор ушел, а слуга продолжил свой путь.

Шагов через пятьдесят его встретили другие воины, которым он дал такие же объяснения; но на сей раз он не был столь удачлив: его привели к командиру ночного дозора, задержавшего гонца в ожидании пробуждения рыцарей…

Едва забрезжил рассвет, им сразу же сообщили о захваченном пленном.

Слугу привели к графу Лилльскому.

— Откуда вы идете? — спросил граф.

— Из города, — ответил слуга.

— А почему вы его покинули?

— Мне надоело сидеть в осаде, и я предпочел бежать, чем ждать, когда город сдастся или его возьмут приступом.

— И каково положение осажденных? — поинтересовался граф.

— Очень тяжелое, мессир, все, на что они способны, — это продержаться еще неделю.

Этими словами гонец надеялся обмануть бдительность графа, но тот все еще держался настороже, так как спросил:

— Почему вчера вы ответили, что принадлежите к людям графа де Кармэна, который вас не знает?

— Потому что хотел быстрее выбраться из лагеря, — не без замешательства ответил слуга, — и не успел объяснить дозору причины ухода из города, о чем я сказал вам; он не понял бы их.

— Хорошо, вас отпустят, — сказал граф, — но лишь после того, как обыщут и удостоверятся, что вы не шпион и не гонец.

Слуга невольно поднес руку к тому месту на камзоле, где было зашито письмо и этим выдал себя.

Его схватили и, обыскав, нашли письмо; оно было прочитано под радостные восклицания французских сеньоров, узнавших из него о плачевном положении города; после этого гонца подняли на площадку одного из тех метательных орудий, из которых обстреливали крепость.

Там его связали и положили в огромную пращу: с ее помощью забрасывали в город самые тяжелые камни. Привязав ему на шею письмо, гонца швырнули в Оберош; можно было видеть, как его труп упал перед рыцарями, огорченными и смертью этого храброго человека, и провалом последней надежды на спасение, что у них еще оставалась.

Тем временем граф де Пьергор, мессир Шарль де Пуатье, граф де Кармэн и сир де Дюра вскочили на коней и, приблизившись, насколько могли, к стенам крепости, стали насмешливо кричать осажденным:

— Эй, господа англичане! Спросите же у вашего гонца, где он нашел графа Дерби и каким образом он так быстро вернулся.

— Ладно, ладно, — отвечал Фрэнк Холл, — пусть мы заперты здесь, но мы выйдем отсюда, когда это будет угодно Богу и графу Дерби! И да будет угодно Господу, чтобы граф узнал, в каком мы положении! И тогда среди вас вряд ли найдется человек, столь благоразумный, чтобы принять бой; если вы желаете сообщить обо всем графу, то один из нас пойдет к вам в тюрьму, и потом вы возьмете за него выкуп, как за самого богатого сеньора.

— Ну нет, — возразил сир де Дюра, — граф Дерби узнает обо всем тогда, когда наши орудия сровняют ваш город с землей, а вы, чтобы спастись, запросите пощады.

— Те, чье место мы здесь занимаем, ваши соотечественники, — вскричал мессир Ален де Финфруад, — уже просили у нас пощады! Но мы, оказавшись в гораздо худшем положении, чем они, ни у кого ничего не просим, и город сдастся лишь тогда, когда мы все погибнем и не останется ни одного человека, чтобы защищать его.

Услышав этот ответ, французские рыцари вернулись в лагерь, а трое английских рыцарей, которые уже не знали, откуда к ним может прийти помощь, остались в Обероше, глядя на дождь камней, что обрушивались на их город; им казалось, будто камни низвергают на них небеса, а не посылают люди.

Однако во французском лагере был лазутчик, которого не схватили, как гонца из Обероша; он пробрался к Готье де Мони и графу Дерби, сообщив им, в каком положении находится город.

— Клянусь честью, мы не можем дать погибнуть этим храбрейшим рыцарям, что так стойко держатся в безнадежной осаде! — воскликнул граф. — А вы что думаете на сей счет, мессир Готье?

— Я думаю, — ответил Готье, который был всегда готов проявить удаль и идти в бой, — что мой отец еще немного подождет в своей могиле в Ла-Реоле, а я последую за вами.

VIII

Граф Дерби тотчас — времени терять было нельзя — повелел графу Пенброку, находившемуся в Бержераке, а также мессиру Ричарду Стэнфорту и Этьену Торнби идти на соединение с ним.

Когда приказы были написаны и отосланы, граф Дерби тайком выехал из Бордо и направился в Оберош.

Он прибыл в Либурн, где ждал целый день, пока подойдет граф Пенброк; но день прошел, а известий от графа не приходило, и Дерби снова тронулся в путь, так как спешил на помощь соратникам.

Готье де Мони, мессир Ричард Стэнфорт, граф Дерби, граф Деслендорф, мессир Хью Хартингс, мессир Этьен Торнби, сир де Феррьер и много других сеньоров мчались галопом всю ночь, не останавливаясь ни на минуту, и к утру оказались всего в двух льё от Обероша.

Прискакав сюда, они укрылись в лесу, спешились, привязав коней к деревьям, а сами стали ждать графа де Пенброка.

Однако граф не появился, как и накануне, что сильно встревожило Дерби и других рыцарей.

Они поднялись на холм, но ничего не увидели.

— Как мы будем действовать? — спросил граф у Готье де Мони.

— Решайте, мессир, — ответил тот.