Единственный выживший - [160]

Сегодня была вторая годовщина его потери, и Нина пришла к нему на берег, под лениво покачивающуюся пальму и села рядом. Джо знал, что так будет.

Нина была одета в розовые шортики и белую майку с подмигивающим Дональдом Даком. Волосы ее стали русыми, и внешне она ничем не отличалась от любой другой шестилетней девочки. Подтянув колени к подбородку, она обхватила их руками и некоторое время сидела молча, одними глазами следя за крупным, голенастым песчаным крабом, который бочком ковылял вдоль берега, а потом вдруг присел и зарылся в песок.

– Почему ты не хочешь открыть свое сердце? – спросила она наконец.

– Я открою… Когда придет время.

– А когда оно придет?

– Когда я научусь жить без ненависти.

– А кого ты ненавидишь?

– Тебя. Я долго ненавидел тебя.

– Потому что я не твоя Нина?

– Я давно уже перестал тебя ненавидеть.

– Я знаю.

– Зато я ненавижу себя.

– Почему?

– За то, что я боюсь.

– Ты ничего не боишься, – убежденно сказала девочка.

Джо улыбнулся:

– Я до смерти боюсь того, что ты можешь мне показать.

– Но почему?

– Мир слишком жесток. Он не годится для счастья. Если Бог есть, то почему Он мучил моего отца и забрал его таким молодым? Он забрал мою Мишель, Крисси, мою Нину, он позволил Розе умереть.

– Это переход к другой жизни.

– Слишком жестокий переход… Во всяком случае, для тех, кто остался.

Некоторое время Нина молчала. Прибой шептал что-то мирное, успокаивающее, и краб завозился в своей норке, выставил из песка глаз на стебельке, чтобы взглянуть на окружающий мир. Должно быть, он пришелся ему по нраву, поскольку краб начал поспешно выкапываться.

Нина легко встала и пошла к его песчаному укрытию. Обычно эти существа были довольно пугливыми и стремились скрыться, когда к ним приближались, но этот краб почему-то не испугался и не бросился на поиски укрытия. Нина опустилась перед ним на колени, а краб все рассматривал ее своими глазами на стебельках. Девочка протянула руку и слегка погладила его по панцирю, потом прикоснулась к клешне, но тварь не убежала и не ущипнула ее.

Джо смотрел во все глаза – и удивлялся.

Наконец Нина вернулась к нему и снова села рядом, а краб заковылял по своим делам и вскоре пропал среди невысоких песчаных дюн.

– Если мир жесток, то ты мог бы помочь мне привести его в порядок, – сказала она. – И если Бог хочет от нас именно этого, тогда Он не так уж бессердечен.

Джо промолчал. Море играло и переливалось под солнцем всеми оттенками голубого, купол небес сливался с водной гладью на линии далекого горизонта.

– Пожалуйста… – сказала девочка. – Возьми меня за руку. Пожалуйста, папа…

Она еще никогда не называла его папой, и Джо почувствовал, как при звуке этого слова его сердце сжалось и сладко заныло.

Повернув голову, он заглянул в ее аметистовые глаза. Ему хотелось, чтобы они вдруг оказались серыми, как у него, но глаза девочки остались какими были. Что ж, она прошла с ним ветер и огонь, и Джо считал, что может считаться ее отцом, как Роза Такер была ее матерью.

Он взял ее за руку.

И прозрел…

На несколько мгновений флоридский пляж исчез, и Джо оказался в сверкающей голубизне, где его окружили Мишель, Крисси и Нина. Он не видел, что за миры лежат дальше, но больше не сомневался в их существовании. Они были странными и – пока что – чужими, чуть-чуть пугающими, и в то же время Джо почувствовал себя намного увереннее.

Он понял, что вечная жизнь была не пыльным постулатом веры, а законом Вселенной, таким же всеобщим, как физические или биологические законы. Он узнал, что Вселенная устроена очень мудро: материя превращается в энергию, энергия преобразуется в материю и переходит из одной формы в другую, и, хотя соотношение между ними постоянно меняется, ни одна даже самая маленькая частичка вещества, ни один эрг энергии никогда не пропадают бесследно, потому что Вселенная, какой бы бесконечной она ни казалась, на самом деле закрытая, замкнутая система, ибо природа не только не любит расточительности и бессмысленных трат, но и напрямую ограничивает их своими законами.

Человеческий разум и дух способны не только изменять к лучшему материальный мир; люди могут изменять самих себя. Они уже доказали это, когда сумели подняться над собственным первобытным страхом, который иначе превратил бы человека в пещерное животное, и, хотя в первое время люди еще дрожали от ужаса при виде луны, они сумели в конце концов дорасти до такой высокой ступени, когда смогли смело поглядеть в лицо вечности, надеясь постичь самый сокровенный смысл существования Бога. Свет не может по собственному желанию превратиться в камень, камни не могут сами сложиться в стены и обратиться в храм, и только человеческий дух способен сознательно и целеустремленно изменять, совершенствовать самого себя. Из всего сущего он единственная вещь, которая не зависит от внешних воздействий и порой оказывается сильнее их. Именно поэтому человеческий дух является самой могущественной и самой ценной энергией во Вселенной. На каком-то этапе дух может облекать себя в плоть, но, когда эта фаза его существования подходит к концу, он сбрасывает оковы материи и снова преобразуется в бестелесное состояние.