Единственный мужчина - [39]

Наконец Джон слегка ослабил свои объятья и заговорил, изредка прерывая себя поцелуями — нежными, легкими и радостными.

— Я сказал — выходи за меня замуж, Пенни. И хоть Пенни и была потрясена случившимся, но совсем не так, как Сара Маккендрик минутой позже. Потому что Джон, прервав свое общение с Пенни, обернулся к ней и сгреб и ее в охапку.

— Добрый вечер, Сара. Привет, Гордон, — весело поздоровался он. — Мы вынуждены просить прощения. Мисс Пенни и я отправляемся спать.

Сказав это, он зашагал к двери, удерживая на руках протестующую и вырывающуюся девушку.

— А, да, поскольку ты сейчас все равно готовишь, — вдруг обернулся он к экономке, — то почему бы тебе заодно уж и не испечь и свадебный пирог?

С этими словами он прикрыл дверь в кухню.

— Джон, ну как ты мог? — краснея от смущения, упрекнула его Пенни, когда он наконец донес ее до своей спальни и опустил на роскошную кровать. — Миссис Маккендрик чуть в обморок не упала после твоих слов.

Джон раскатисто расхохотался.

— Ну, я думаю, она придет в себя сразу же после нашей свадьбы, — ответил он, с наслаждением гладя ее по бедрам. — Знаешь, ты чертовски привлекательна. Пенни. Одна мысль, что я вот так могу к тебе прикасаться, просто сводит меня с ума.

Пенни задержала дыхание и протянула руку, чтобы приостановить его бурные ласки.

— Джон, — чуть слышно прошептала она, — ты действительно просишь, чтобы я вышла за тебя замуж?

— О нет, Пенни, — ответил он, окинув ее долгим страстным взглядом, исполненным такой магнетической силы, что она сама невольно придвинулась к нему. — Я ничего не прошу. Тебе придется выйти за меня замуж!

— Ты самовлюбленный грубиян! — запротестовала Пенни. А он, не обращая больше внимания на ее слова, примостился рядом и начал нежно поглаживать ее грудь. — Почему ты думаешь, что можешь делать со мной все, что захочешь?

Под плавными движениями его пальцев соски стали набухать. Джон прислонился лицом к ее мокрому платью и счастливо засмеялся. Пенни кожей почувствовала этот возбуждающий вибрирующий звук.

Он умело расстегнул одну из пуговиц на ее платье и приник губами к обнаженному телу девушки. За первой пуговицей последовала другая.

— Вот почему, — ответил он, еще раз проведя теплыми губами по ее нежной коже. — Потому что ты — только моя женщина, и ты знаешь это! О боже! Твои груди — божественны! Как горы сливок с розовыми бутонами на вершинах. Я буду целовать их до тех пор, пока ты не будешь молить о пощаде…

Закончив с пуговицами, Джон потянулся к застежке ее лифчика. Раздался щелчок — и через минуту и платье и лифчик полетели в сторону. Вздрагивая от предвкушения неизбежного, Джон гладил рукой ее обнаженное тело.

— Джон, прекрати это, — умоляюще прошептала Пенни.

Вместо того он приник губами к ее затвердевшему соску и начал нежно его посасывать. Пенни стало мучительно сладко.

— О-о-о! — простонала она, млея от восторга. — Нет, Джон, нет, не надо!

Все тело ее было охвачено неземным бушующим пламенем, которое, казалось, исходило из самых сокровенных уголков ее существа. Дыханье перехватило, и, чувствуя, что сознание вот-вот покинет ее, она вцепилась обеими руками в его мокрые темные густые волосы.

— О Джон! — выдохнула она.

— Ты хочешь, чтобы я прекратил? — хриплым шепотом спросил он.

— Нет, конечно, нет, — взмолилась Пенни. — Я так сильно хочу тебя, что уже не могу терпеть.

Она услышала его победный смех. Затем он внезапно вскочил и быстрыми уверенными движениями избавился от своей мокрой одежды. Швырнув ее на пол, он обнажил свое могучее тело. Затем потянулся к ее шелковому бикини.

— Я не могу упустить такого приглашения, — прерывающимся от страсти голосом произнес он глухо. — Я люблю тебя, Пенни, и я хочу тебя!

Он даже немного испугал девушку темной страстью, мелькнувшей в его глазах, когда опрокидывал ее на огромную кровать. Но его крепкие руки были удивительно нежными и ласковыми. Он осторожно поцеловал выбившийся завиток ее волос. Затем протяжно вздохнул и крепко сжал Пенни в объятьях. Обхватив ее задумчивое лицо ладонями, он устремил свой горящий взгляд прямо ей в глаза.

— О, Пенни, — простонал он сквозь зубы. — Ты даже не представляешь, что ты со мной делаешь.

Вдруг он стремительно притянул Пенни к себе и начал целовать — горячо и яростно. В его ласках уже не было былой мягкости. На смену ей пришла всесокрушающая страсть, одновременно и пугавшая, и возбуждавшая ее. Пенни знала, что Джон — сильный, но она не могла представить мощи его упругих, как стальной канат, мышц на руках, твердости его спины, похожей на гранитный валун. Раз за разом он прижимал ее губы к своим, заставляя раскрываться… И постепенно ответный огонек страсти начал распространяться по ее телу, как пожар в лесу — сначала исподволь и медленно, а потом забушевал так, что в этом огне могло сгореть все окружающее. Она сжала его лицо с неожиданной силой и ответила на его поцелуй так страстно, что Джон застонал от удовольствия. Пенни прильнула к этому сильному мужскому телу, наслаждаясь его грубой мощью, той страстью, которая билась в нем в поисках выхода. Так раз за разом они перекатывались по кровати в неистовых объятьях, напрягшись и тяжело дыша, будто состязались друг с другом. Наконец Джон подчинил ее себе, уложил на кружевные подушки и удерживал на них, тяжело дышащую и вырывающуюся.