Единожды приняв присягу... - [10]
МУШЕГ ГАБРИЭЛЬЯН
ВСТРЕЧИ В ПУТИ
Мушег Соломонович Габриэльян в органах государственной безопасности служил с 1929 по 1957 год, в Ворошиловградском областном управлении КГБ — с 1953 года до ухода в отставку. Полковник в отставке. Член КПСС с 1928 года. Награжден 19 правительственными наградами и именным боевым оружием.
ТОВАРИЩ НЕИЗВЕСТНЫЙ
В город наша группа вошла вместе с передовыми подразделениями Красной Армии.
Мой грузовик со взводом солдат в кузове свернул с шоссе на боковую улочку. Сидя в кабине и сверяясь с расстеленной на коленях картой, я указывал шоферу кратчайшую дорогу к тюрьме, которую должен был как можно быстрее найти в незнакомом городе и взять под контроль.
Весь сентябрь 1939 года стал для меня сплошной цепью бурных событий.
В первых числах месяца меня, сотрудника органов государственной безопасности Азербайджана, срочно вызвали в Наркомат внутренних дел АзССР и приказали немедленно отбыть в распоряжение Наркомата внутренних дел Украинской ССР. Через пару часов, получив документы и не успев ни захватить вещи в дорогу, ни попрощаться с семьей, я с несколькими коллегами уже выехал из Баку.
В Киеве чекистов, прибывших из Грузии, Армении, РСФСР и других республик, распределили по специальным оперативным группам Наркомата внутренних дел УССР и тут же направили на западную границу.
Ночью мы приехали на пограничную станцию Волочиск, а утром вместе с частями Красной Армии двинулись на запад. Так я оказался участником освободительного похода советских войск в западные области Украины и Белоруссии.
На подходе к Тернополю каждый член нашей группы получил конкретное задание с тем, чтобы сразу же взять обстановку в городе под контроль и предотвратить нежелательные эксцессы, которыми во все времена чревато безвластие. На мою долю досталась тюрьма, куда теперь и спешила наша полуторка, петляя по боковым улочкам в стороне от главных дорог, в этот час загруженных воинскими колоннами и толпами местных жителей, вышедших встречать освободителей.
На место мы поспели вовремя, вместе с головным дозором вступавшего в этот район стрелкового батальона, и спугнули нескольких сомнительного вида мужчин, орудовавших ломами у тюремных ворот. При появлении солдат они бросились врассыпную и скрылись в проходных дворах и переулках: судя по повадкам, группа уголовников норовила вызволить своих сообщников.
Наведя порядок и организовав охрану здания, я мог считать свою задачу в основном выполненной. Судьбой заключенных должны были позднее заняться компетентные органы, чтобы освободить жертвы произвола буржуазных польских властей, отделив их от уголовных преступников.
Однако перевести дух не удалось — всплыли обстоятельства, потребовавшие немедленных действий.
Выяснилось, что накануне из Лодзинской тюрьмы сюда доставлена партия политических заключенных: коммунисты, подпольщики, патриоты, приговоренные польской охранкой к расстрелу. Когда гитлеровцы приблизились к Лодзи, их перевезли в Тернополь и поместили в камеры смертников, где в полном неведении они и находились в ожидании казни.
Убедившись в достоверности сведений, я распорядился вемедленно освободить этих мужественных людей.
Трудно передать радость узников, после тяжких испытаний вырвавшихся из застенка. Многие из них, не дрогнувшие перед жандармами и палачами, сейчас не в силах была поверить в избавление и плакали, как дети. Нас обнимали, целовали; на украинском, русском, польском языках пели «Интернационал».
В разгар всеобщего ликования один из бывших смертников — невысокий полный мужчина средних лет, со следами пыток и истязаний на лице, пристально разглядывавший красноармейцев и командиров, — отозвал меня в сторону.
— Товарищ майор, если не ошибаюсь, вы чекист? — негромко спросил он.
Я был в общевойсковой форме, без отличительных знаков органов госбезопасности и немало подивился проницательности собеседника, хотя вида не подал.
— Не ошибаетесь. А какое это имеет значение?
— Для меня — большое, — еще тише произнес он. — У вас есть связь с Москвой?
Странный складывался разговор, и я спросил напрямик:
— Зачем?
— Извините, майор, но этого я вам сказать не могу.
— Каша фамилия?
— Она ни о чем не говорит. В списке тюремной канцелярии вот она — под четвертым номером, — указал он на листок, который я держал в руке.
В голове мелькнула смутная догадка.
— А подлинная фамилия?
Он промолчал, глядя мне прямо в глаза. Догадка переросла в уверенность, и я предложил:
— Скажите или напишите, что и куда надо сообщить. Если заслуживает внимания, постараюсь передать через штаб полка, по армейской связи.
— Это не подходит, — устало улыбнулся мужчина.
— Что именно?
— И то, и другое. И полковые телефонисты не подходят, и ваше предложение. Мне необходимо связаться с Центром срочно и только по вашим каналам. Большего сказать не могу, не имею права.
— Даже мне, чекисту?
— Даже вам.
О спасенном из камеры смертников, который требует связи с Центром, я доложил руководству. К вечеру на запыленном автомобиле приехал ответственный работник наркомата и увез его.
Прощаясь у машины, мужчина, еще не сменивший полосатую одежду арестанта, крепко жал мою руку:
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.