Единорог - [85]

Эффингэм одеревенело стоял, уставившись в угол. Там что-то лежало. Это был старый желтый шелковый халат Ханны. Макс медленно прошел мимо него, сел в кресло Ханны. Эффингэм застонал и резко опустился на табуретку. Он почувствовал, что находится на грани безумия от усталости.

— Откройте, пожалуйста окна, — сказал Макс. Он говорил как всегда властно, только очень устало, а его большая голова, желтоватая и скуластая как у китайца, тяжело откинулась назад, на подушку. Он выглядел как сама смерть, захватившая место Ханны.

Кэрри, следовавшая за ними, подбежала к окну. Комната казалась заполненной людьми.

— Возьми себя в руки, Эффи. Выпей. — Алиса наливала виски из графина Ханны. Она вложила стакан в руку Эффингэма, он отхлебнул и ощутил привкус Ханны. Его глаза закрылись.

Свежий, прохладный, пропитанный дождем воздух обдувал комнату, унося знакомые, спокойные запахи, поднимая разбросанные по полу бумаги и шевеля лунник и пампасовую траву. Две горничные собирали бумаги и засовывали их обратно в ящики. Алиса подняла халат Ханны и повесила его на крючок.

— В чем дело? Что вы все делаете здесь, такая огромная толпа? Почему вы бродите по дому и отдаете здесь приказания? — В дверном проеме, опираясь на трость, стояла Вайолет Эверкрич. Голос прозвучал резко и гневно. За ее спиной стоял Джеймси.

Алиса ответила:

— Прости нас, Вайолет. Мы приехали посмотреть, не сможем ли чем-нибудь помочь. Новости узнали только в дороге. — Она пододвинула Вайолет стул.

— И, придя в эту комнату, выпиваете. Неужели у вас нет стыда? Нет, вы не можете помочь. Я сама могу похоронить своих мертвых.

Стул она проигнорировала. Джеймси отодвинул его в сторону и сел на него сам. Он поставил локти на колени, закрыл лицо. Горничные вышли в прихожую. Все молчали. Вайолет ударила палкой о пол:

— Можете уезжать. Вы мне не нужны, чтобы открывать окна в моем доме.

Макс слегка повернул голову к Алисе, которая стояла прислонившись к камину, широко расставив ноги. Алиса сказала:

— Не выгоняй нас, Вайолет. У нас есть право находиться здесь.

Вайолет злобно посмотрела на каждого из них.

— О да! Вы жили, как вампиры, на горестях этого дома, а теперь пришли поглядеть на мертвых.

— Вайолет, не сердись, отец устал. Мы…

— Вы уберетесь сейчас же, вся ваша глазеющая толпа. Здесь я за все отвечаю.

— Во всяком случае, — продолжила Алиса, и голос ее прозвучал немного резко, — я полагаю, пора решить вопрос, кому все это теперь принадлежит.

— Мне. Я ближайшая родственница Ханны, а завещания нет.

— Но в действительности завещание есть, — сказала Алиса, глядя в пол. — Ханна составила завещание в пользу моего отца.

Эффингэм резко вскинул голову и открыл глаза, расплескав виски. Джеймси медленно встал. Алиса смотрела на своя туфли, шаркая имя по ковру.

Наконец Вайолет шепотом спросила:

— Твоему отцу? Я тебе не верю.

— Да. Она дала мне копию, когда я приезжала с книгами и кое- какими вещицами на прошлое Рождество. Она попросила тогда не говорить ему, я и не говорила до недавнего времени, затем сочла, что должна сказать. Другая копия находится у поверенного в Грейтауне.

Вайолет пристально смотрела на нее. Затем глаза ее за туманились, и взгляд стал отсутствующим.

— Какая же она была сука, совершеннейшая сука!..

Слова повисли в комнате как эпитафия, как памятник; воцарилось молчание. Алиса продолжала:

— Конечно, мы не намерены принять…

Но тут Джеймси вышел в центр и взял сестру за руку:

— Нам больше нечего сказать друг другу. Пьеса закончена, давайте назовем ее «Игра вампиров». Кровь, которую мы привыкли пить, пролилась. Сейчас мы уедем, и вы уже никогда не услышите о — a и очистите дом от наших следов. Мы оставляем их всех вам, — умерших. Вы можете завладеть домом, вы можете организовать похороны, да, вы можете похоронить их и оплакать, если у вас найдутся слезы для них. Теперь они ваши, переданы вам как часть собственности. Теперь все ваше, владыка преисподней!

Он потянул Вайолет. Тяжело опираясь на его руку, все еще с отсутствующим взором, она повернулась, и они вышли за дверь.

Алиса начала говорить:

— Я пойду за ними. Мне не следовало так расстраивать Вайолет…

Но Макс покачал головой:

— Не сейчас.

Кэрри закрыла дверь снаружи.

Эффингэм вскочил:

— Это правда?

— Насчет завещания? Да. Она все оставила отцу. Конечно, мы…

— О, замолчи! — закричал Эффингэм. Он большими шагами подошел к окну. Ему хотелось кричать. Солнце, казалось, зажигало море, опалив его длинными золотистыми лучами. Небо было бледным, но безоблачно-голубым, побитый сад — совершенно неподвижным. Конечно, он не надеялся, что Ханна оставит свое наследство ему, он совсем не думал об этом и не ожидал, что она умрет. Но насколько абсурдно и отвратительно, что она сделала Макса своим наследником! Почему Макса — человека, меньше всего это заслуживавшего? Это выглядело как бессмысленная оскорбительная шутка. Теперь вторжение, которого он боялся, действительно произошло, и все это принадлежало ему — ее стол, ее халат, ее графин с виски, пампасовая трава, фотография Питера, — все. Эффингэм внезапно поймал себя на том, что жаждет наследства. И не только маленьких вещиц — ему нужен дом, земельные владения, основной капитал и акции. Она превратила себя в собственность и раздарила себя бездумно и злорадно. Это была ее смерть, и это была вульгарная выходка.