Единая-неделимая - [6]
«Козлов был самым обыкновенным пехотным офицером. Он родился в казарме, в глухом польском местечке, где отец его командовал ротой. Вероятно, и отец его также родился от ротного командира и также или в казарме, или в военном поселении. Козлов как-то этим вопросом не задавался. Их фамилия была незадачливая — дальше майорского чина не шли. Бабушка рассказывала Козлову, что их предок при Петре Великом тоже был капитаном, командовал ротой и убит под Нарвой. Прадед в майорском чине погиб в Лейпцигском бою, дед долго командовал ротою и на старости лет устроился смотрителем госпиталя. Отец умер капитаном, простудившись на зимних маневрах. Детство Козлова была казарма, потом кадетский корпус — та же казарма, потом Павловское училище — опять казарма и, наконец, Зарайским полк — казарма. Весь мир для него от рождения и навсегда замкнулся в казарме и в ее интересах: хорошо упревшей, рассыпчатой каше, жирных щах, мясной порции в 20 золотников не меньше, прицельных станках, нежной любви к винтовке, благоговении на стрельбище, церемониальном марше и штыковом бое. Мимо неслась грозная суетливая жизнь» (Краснов П. Н. От Двуглавого Орла к красному знамени. Кн. 1. Екатеринбург, 1994. С. 545).
Из романов Петра Николаевича можно узнать то, что не найдешь ни в одном документе, что просто не фиксировалось, как, например, неписаные нормы поведения или же «изыски» увольняемых в запас казаков. Много таких эпизодов в романе «Домой!», где описывается родной полк П. Н. Краснова — Лейб-Гвардии Атаманский.
«— Идти к командиру не советую, — строго и серьезно сказал адъютант. — Что ты думаешь — адъютант тебе не друг?.. Не товарищ? Я отлично понимал, что льгота и станица — это не для тебя, но командир был непреклонен в своем решении, и, когда я ему сказал, что ты будешь проситься, он мне сказал: «скажите Кольцову — «чим ховаться — вин рекомендоваться». Загнул загадку.
— Но, постой. Я ничего-таки не понимаю. Чим бы ховаться?.. ховаться?.. Ведь это- прятаться?..
— Да, милый мой — прятаться. Уже, не напроказничал ли ты чего-нибудь и мне не сказал, вот и приходится расплачиваться.
— О, нет… Это невозможно…
И вдруг румянец стал покрывать щеки Кольцова, он отошел в угол, где стояло пианино, и сел за него.
— Ничего не понимаю, — тихо сказал он. — Ничего я такого не делал.
Он стал наигрывать на пианино какую-то грустную мелодию.
— Скажи мне, Алексей Ипполитович, Акимыч (командир полка. — А. М.) холостой?..
— Ты это не хуже моего знаешь.
— Но у него там есть?.. Понимаешь?.. какая-нибудь?..
— Хорунжий Кольцов, ваши вопросы неуместны. Семейная жизнь командира полка не касается господ офицеров» (Краснов П. Н. Домой! (На льготе). Рига, 1936. С. 55–56).
Как иначе можно увидеть ту грань, которая отделяла дружеское общение товарищей по полку от официального тона старшего — младшего? Как узнать, что могло вмиг превратить «милейшего Алексей Ипполитовича» в «господина подъесаула»?
Ярко нарисована Красновым картина отъезда на Дон отслуживших гвардейских казаков:
«Замелькали двутавровые балки «Американского» моста через Обводной канал и вдруг из каждого вагона фейерверком полетели в темные воды канала цветные казачьи фуражки.
У Кольцова от негодования задрожала нижняя челюсть. Каждый год видел он это и каждый год долго не мог прийти в себя от возмущения. Полковые фуражки, часть того мундира, который был свят для него, хорунжего Кольцова!.. «И так просто бросить!.. Быть может, с проклятием бросить!.. Да что же это за люди, или все наше учение стерто, как мел с доски, и ничего святого нет у этих людей и нет той любви к полку и ко всему тому, что связано с полком!.. Да как же это можно так? Что подумают те, кто случайно увидит или узнает про это!.. Казаки не любят своего полка!»
Кольцов подошел к Дронову.
— Павел Александрович… Ты видишь, что казаки делают… Ты видишь? — в голосе Кольцова задрожали слезы. — Полковые фуражки… Они ненавидят службу!.. Полк!..
Дронов спокойно пожал плечами.
— Ничего подобного… Это традиция! Как и многие традиции — глупая традиция. Кто ее завел, когда, — не знаю, не умею тебе сказать. Но для них она свята. Это последнее прости полку и здравствуй Тихому Дону… Поверь мне и дома, в праздник, с какою гордостью каждый из них наденет свой полковой мундир и свою цветную фуражку. Их надо понять… Они не меньше нашего любят свой полк и гордятся им» (Краснов П. Н. Домой! (На льготе). Рига, 1936. С. 65–66).
Выбрасывая форменные фуражки, казаки везли с собой на Дон мундиры, соответствовавшие их представлениям о красоте:
«Лагутин рылся в своем громадном, обитом жестью с «морозами» сундуке. Он достал оттуда фуражку.
Что это была за фуражка!.. По всем швам, по донышку, по краям околыша и по четырем швам тульи она была прошита широким, пестрым, бело-желто-черным шнуром, так называемым «вольноопределяющимся». Околыш был узкий, козырек крошечный, тулья громадная. Это был верх безвкусия и безобразия. Лагутин надел фуражку на себя — его красивое лицо стало ужасным, напомнило Кольцову клоуна в цирке.
— Лагутин… Скинь эту гадость! — крикнул Кольцов, — это же карикатура, а не фуражка. <…>
Краснов Петр Николаевич (1869–1947), профессиональный военный, прозаик, историк. За границей Краснов опубликовал много рассказов, мемуаров и историко-публицистических произведений.
Автобиографический роман генерала Русской Императорской армии, атамана Всевеликого войска Донского Петра Николаевича Краснова «Ложь» (1936 г.), в котором он предрек свою судьбу и трагическую гибель!В хаосе революции белый генерал стал игрушкой в руках масонов, обманом был схвачен агентами НКВД и вывезен в Советскую страну для свершения жестокого показательного «правосудия»…Сразу после выхода в Париже роман «Ложь» был объявлен в СССР пропагандистским произведением и больше не издавался. Впервые выходит в России!
Екатерининская эпоха привлекала и привлекает к себе внимание историков, романистов, художников. В ней особенно ярко и причудливо переплелись характерные черты восемнадцатого столетия – широкие государственные замыслы и фаворитизм, расцвет наук и искусств и придворные интриги. Это было время изуверств Салтычихи и подвигов Румянцева и Суворова, время буйной стихии Пугачёвщины…В том вошли произведения:Bс. H. Иванов – Императрица ФикеП. Н. Краснов – Екатерина ВеликаяЕ. А. Сапиас – Петровские дни.
Роман замечательного русского писателя-реалиста, видного деятеля Белого движения и казачьего генерала П.Н.Краснова основан на реальных событиях — прежде всего, на преступлении, имевшем место в Киеве в 1911 году и всколыхнувшем общественную жизнь всей России. Он имеет черты как политического детектива, так и «женского» любовно-психологического романа. Рисуя офицерскую среду и жизнь различных слоев общества, писатель глубиной безпощадного анализа причин и следствий происходящего, широтой охвата действительности превосходит более известные нам произведения популярных писателей конца XIX-начала ХХ вв.
Дневник Начальника конвоя Российской Императорской Миссии в Абиссинии в 1897-98 году.
Известный писатель русского зарубежья генерал Петр Николаевич Краснов в своем романе «Ненависть» в первую очередь постарался запечатлеть жизнь русского общества до Великой войны (1914–1918). Противопоставление благородным устремлениям молодых патриотов России низменных мотивов грядущих сеятелей смуты — революционеров, пожалуй, является главным лейтмотивом повествования. Не переоценивая художественных достоинств романа, можно с уверенностью сказать, что «Ненависть» представляется наиболее удачным произведением генерала Краснова с точки зрения охвата двух соседствующих во времени эпох — России довоенной, процветающей и сильной, и России, где к власти пришло большевистское правительство.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Знаете ли вы, что великая Коко Шанель после войны вынуждена была 10 лет жить за границей, фактически в изгнании? Знает ли вы, что на родине ее обвиняли в «измене», «антисемитизме» и «сотрудничестве с немецкими оккупантами»? Говорят, она работала на гитлеровскую разведку как агент «Westminster» личный номер F-7124. Говорят, по заданию фюрера вела секретные переговоры с Черчиллем о сепаратном мире. Говорят, не просто дружила с Шелленбергом, а содержала после войны его семью до самой смерти лучшего разведчика III Рейха...Что во всех этих слухах правда, а что – клевета завистников и конкурентов? Неужели легендарная Коко Шанель и впрямь побывала «в постели с врагом», опустившись до «прислуживания нацистам»? Какие еще тайны скрывает ее судьба? И о чем она молчала до конца своих дней?Расследуя скандальные обвинения в адрес Великой Мадемуазель, эта книга проливает свет на самые темные, загадочные и запретные страницы ее биографии.
Выдающийся киносценарист Валентин Ежов прожил счастливую жизнь в кино, поскольку работал почти со всеми крупнейшими режиссерами страны, такими как Марк Донской, Борис Бариет, — Владимир Басов, Григорий Чухрай, Яков Сегель, Георгий Данелия, Лариса Шепитько, Андрон Михалков-Кончаловский, Витаутас Жалакявичус и другие, а также Серхио Ольхович (Мексика), Ион Попеску-Гопо (Румыния), Токио Гото (Япония). Лишь однажды у Валентина Ежова произошла осечка: когда он написал Сергею Бондарчуку для его фильма о Джоне Риде сценарий «Кровавая фиеста молодого американца», режиссер его отверг.
На необъятных просторах нашей социалистической родины — от тихоокеанских берегов до белорусских рубежей, от северных тундр до кавказских горных хребтов, в городах и селах, в кишлаках и аймаках, в аулах и на кочевых становищах, в красных чайханах и на базарах, на площадях и на полевых станах — всюду слагаются поэтические сказания и распеваются вдохновенные песни о Ленине и Сталине. Герои российских колхозных полей и казахских совхозных пастбищ, хлопководы жаркого Таджикистана и оленеводы холодного Саама, горные шорцы и степные калмыки, лезгины и чуваши, ямальские ненцы и тюрки, юраки и кабардинцы — все они поют о самом дорогом для себя: о советской власти и партии, о Ленине и Сталине, раскрепостивших их труд и открывших для них доступ к культурным и материальным ценностям.http://ruslit.traumlibrary.net.
Повесть о четырнадцатилетнем Василии Зуеве, который в середине XVIII века возглавил самостоятельный отряд, прошел по Оби через тундру к Ледовитому океану, изучил жизнь обитающих там народностей, описал эти места, исправил отдельные неточности географической карты.
«Кто любит меня, за мной!» – с этим кличем она первой бросалась в бой. За ней шли, ей верили, ее боготворили самые отчаянные рубаки, не боявшиеся ни бога, ни черта. О ее подвигах слагали легенды. Ее причислили к лику святых и величают Спасительницей Франции. Ее представляют героиней без страха и упрека…На страницах этого романа предстает совсем другая Жанна д’Арк – не обезличенная бесполая святая церковных Житий и не бронзовый памятник, не ведающий ужаса и сомнений, а живая, смертная, совсем юная девушка, которая отчаянно боялась крови и боли, но, преодолевая страх, повела в бой тысячи мужчин.