Эдем - [7]

Игнорируя её серьёзность, Майкл для всех заказал, особо не выбирая, говяжье рагу, картошку, а на десерт горячий яблочный пирог и кофе. Мысли навязчиво вертелись вокруг необычного предложения, что упорно лезло в голову.

Алекс и Фрэд с юношеским энтузиазмом вели беседу, как проводят вечер светские люди, соблюдая, однако, осторожность, не будучи уверенными в реакции Майкла.

— Никто не приезжает в Нью-Йорк, не посетив «Лувр», — уверял Фрэд. — Это самый модный бар в городе. Я угощаю, Алекс, — величественно сказал он, чувствуя себя несколько обязанным за ужин.

— И самый дорогой, — цинично предупредил Майкл. Алекс не имел ни малейшего понятия, в каком финансовом положении семья, считая само собой разумеющимся, что всегда есть немало свободных денег.

Их обслужили с быстротой, достойной всяческих похвал. Майкл улыбнулся, заметив, как глаза Викки расширились от обилия принесённой еды. Прекрасные нью-йоркские отели подавали на стол с такой щедростью, словно плантации Юга.

Когда подошло время десерта и кофе, Алекс и Фрэд забеспокоились. Майкл перехватил нетерпеливый обмен взглядами.

— Если хотите уйти, ради Бога, — небрежно бросил Майкл, — только, Алекс, загляни ко мне перед завтраком. Мне нужно с тобой поговорить.

— Мамины наказы? — отпарировал Алекс.

Когда они с Викки остались пить кофе, Майкл стал рассказывать об Эдеме. Заказал свежий напиток, ободрённый, что Викки тепло и с интересом слушает о плантациях в десять тысяч акров. С тревогой Майкл подумал, девушка не имеет абсолютно никакого представления об институте рабства. В Англии оно запрещено с 1807 года. Не беда, сказал он себе. Он же не предлагает ей стать рабыней.

— Викки, я понимаю, что Вы беспокоитесь о своём будущем, — медленно начал Майкл. — Я имею ввиду положение, положение в обществе, — подчеркнул он, — хотя внешне это обычно выглядит иначе. — Она серьёзно слушала, не имея ни малейшего представления, что ей собираются предложить. — По собственным соображениям, Викки, я предлагаю Вам то, что в некоторых кругах известно, — едва заметная улыбка, — как брак по расчёту. — На этой фразе она встрепенулась. Девушка не была уверена, правильно ли поняла сказанное. — Выслушайте меня, Викки, — настойчиво умолял Майкл, перегнувшись через стол, чтобы она могла слышать. Викки покорно слушала, пытаясь переварить услышанное. — У Вас в Эдеме будет собственная комната. У Вас будет всё, чтобы жить в достатке. Но в глазах моей семьи и наших друзей Вы будете моей женой.

— Я читала о таких вещах, — прошептала она. — В романах.

— Викки, это было бы здорово для нас обоих, — убеждённо сказал он. Душу охватила тревога. Родители наверняка что-то заподозрят. Но ничего не докажут. Викки вполне подходит. Кто сможет возразить? Дочь британского офицера, погибшего под Севастополем. Она леди, хотя ни южанка, ни богачка. Отца едва ли можно было назвать богачом, когда тот женился на маме. Плантацию назвали Эдемом только после смерти деда и бабки Майкла по требованию отца. За пять поколений до этого её знали как Эйнсли-Эйкез.

— Если вдруг решите, что с Вас хватит, оформим развод. Я юрист, Викки, и знаю, как делаются такие дела. Если пожелаете, я выдам Вам легальный документ соответствующего содержания.

— И чем я буду заниматься? — Викки пыталась представить себя в непривычной ситуации.

— Чем и все молодые жёны в Луизиане, — он попытался свести всё к шутке. — Быть всегда красивой. Несколько раз в год ездить в Новый Орлеан за покупками, ходить в театр, посещать ужины и балы, когда нас пригласят. Читать, наконец.

Слава Богу, он больше не будет подходящим женихом, который изредка, но всё же встречается.

Синие глаза сияли. Майкл понял, девушка начинает видеть выгоду. Обоюдную выгоду. Для неё — спасительная ниточка, ведущая к обеспеченности и защищённости, а он избавляется от надоевших усилий матери наконец-то его женить. А ещё Викки стала бы буфером между ним и Эвой.

— Мы останемся в Нью-Йорке ещё несколько дней. Мне нужно узнать, когда прибывает пароход моей тётушки. И на этом я заканчиваю все дела, — его охватило мрачное предчувствие. — Вы останетесь здесь, в отеле. — Он сделал паузу, сам ощутив важность сделанного предложения.

— А твоя семья? — с ужасом спросила она. — Что скажут они?

— Викки, мне двадцать четыре года и я сам себе хозяин, — голос напряжён. — Скажу, что в Нью-Йорке встретил очаровательную юную леди и решил покончить с холостым положением, — улыбка стала циничной. — Мать героически пытается сделать это на протяжении четырёх лет. — В тёмных глазах мелькнул вопрос. — Нужно сообщать твоей тёте, что выходишь замуж? Свадьба завтра, — решил Майкл. — Я справлюсь о баптистском священнике. Ты какой веры? — вопрос явно запоздал.

— Я верю в Бога, — тихо ответила Викки. — Папа всегда говорил, что случается то, что не может не случиться. Буду счастлива обвенчаться с тобой по баптистскому ритуалу, — она говорила с удивительным достоинством. — Но тётю Молли надо известить, — глаза, обрамлённые густыми ресницами, излучали тревогу. — Не могу допустить, чтобы она беспокоилась обо мне.

— Напиши письмо, — подсказал Майкл. — У меня утром будет посыльный, он доставит его в первую очередь. — Он заколебался. — Если тебе захочется, чтобы она присутствовала на церемонии…