Эдатрон. Лесной край. Том 1 - [83]

Резня получилась страшная. Пьяные, неуверенные удары ножом не столько убивали, сколько наносили увечья с обильным кровотечением, а захмелевшие от спотыкача и одуревшие от грибов разбойники не чувствовали боли, а только все больше зверели от запаха крови и ауры смерти, накрывшей лагерь разбойников. Они с таким остервенением резали друг друга, что даже убив соперника продолжали с упоением терзать уже мертвое тело. Последний из драчунов, уже ничего не соображая, рыча и пуская пену из перекошенного рта, отрезал голову мертвому собутыльнику, и тут же упал рядом, сам весь порезанный и перемазанный в крови. Кто-то еще остался жив и стонал, не в силах подняться, но даже тем, кто не участвовал в драке, было абсолютно на них наплевать. У них были свои проблемы. Кто-то обессиленно лежал на боку, содрогаясь в конвульсия, в бесплотных попытках вырыгать свой желудок, кто-то, лежа в собственных рвоте и дерьме еле водил руками, то ли зовя кого-то, то ли отмахиваясь. А один, дико крича, побежал в лес, от кого-то или к чему-то, видное только ему одному. И над всей поляной стоял могучий густой запах блевотины и фекалий. Ольт покачал головой, на такой эффект он не рассчитывал. Но видно действие грибов наложилось на спотыкач и все вместе произвело такой вонючий, но надо сказать очень эффектный конец.

Ольт взял в руку нож и вышел на поляну. Хочешь не хочешь, но дело надо было доделать. Никого из шайки он не собирался оставлять в живых. Если ты живешь разбоем и смертоубийством, то будь готов к такому же отношению и по отношению к себе. Жалость он оставил еще в прежнем мире, но было противно и воротило от души. Хорошо хоть блевать не тянуло от вида трупов. Отблевал уже свое, еще после первого трупа, зарезанного собственноручно штык ножом, еще в той жизни. Поэтому, поглубже затолкав все чувства и отрешившись от того, что делал, принялся добивать выживших, просто перерезая им глотки. Спасибо еще драчунам, которые сделали за него большую половину работы. Трое умерли сами и только выпученные глаза и скорчившиеся тела говорили о том, как им было тяжело умирать. Семь человек порезали друг друга до смерти. Так что добивать пришлось только четверых, да и то они были в таком состоянии, что навряд ли даже сообразили, что происходит и смерть стала для них благом.

— Рэкетиры, бандиты… Мать вашу… Как же вы мне в той жизни надоели! — злился на них мальчик из-за этой хоть и нужной, но такой грязной работы. Еще бы, картина получилась безобразная. Будь он на самом деле тем мальчишкой, каким выглядел, то его бы наверно вывернуло бы даже не доходя до первого тела. Но битый жизнью старик в его мозгах только брезгливо и досадливо морщился от того, что приходится заниматься таким грязным делом.

Покончив с разбойниками, Ольт подошел к землянке атамана. Там стояла тишина. Осторожно приоткрыл дверцу и заглянул вовнутрь. Крильт лежал на полу, замерев в посмертной судороге. Судя по всему — инфаркт или инсульт, вызванный видениями от действия грибов и усиленный спотыкачом. Видимо нечистая совесть что-то страшное показала атаману перед смертью. Вылезшие из глазниц глаза и широко раскрытый рот c прикушенным языком говорили о том, что умирал он нелегко. Наверно много было грехов на душе у атамана, так как в расширенных зрачках еще стоял неизбывный ужас. Собутыльник был жив, но двигался еле-еле, что-то мычал перекошенным и запачканным в блевотине ртом и уже мало что соображал. Ольт кое-как за ноги вытащил его наружу и уже там добил и его. Ну не пачкать же, если есть возможность, в жилом помещении. Затем, кряхтя и ругаясь, как грузчик, вытащил грузное тело атамана. Немного передохнув, прошелся по поляне, пересчитал убитых, осторожно обходя кровавые и рвотные лужи, и собрал все хоть что-то похожее на оружие. Одного разбойника естественно не досчитался, но надеялся, что далеко тот не убежит, а он потом пойдет по следу, найдет и скорее всего это будет уже труп. Оружие пока относил в атаманскую землянку.

В очередной раз, выйдя из землянки он наткнулся на тот самый неожиданный фактор, который может свести на нет самую тщательно планируемую операцию. На краю лагеря стоял с ошарашенным видом Кривой. Видно он только подошел и еще не понял, что здесь произошло. Пока он стоял с открытым ртом, озирая единственным глазом побоище, Ольт рванул в глубь леса. Как бы не был Кривой ошеломлен, но тормозом видно не был. Он тут же ринулся следом. Сам факт убегающего мальчишки послужил сигналом для условного рефлекса: убегает — значит догнать, схватить, а там разберемся.

Ольт мчался сломя голову, понимая, что при всей своей ловкости ему не сравняться в скорости со взрослым мужиком. Если бы дистанция была подлиннее, то убежать бы ему не светило, Кривой догнал бы в любом случае, но ему и не нужно было далеко. Еще подбегая к небольшой полянке, он быстро и внимательно осмотрел предстоящий путь и затем, ставя ноги в определенные места, в темпе пробежал весь участок. Даром что ли он тут ковырялся целый день, устраивая ловушки. План планом, но мало ли что могло произойти. Вот и пригодилось. За ним, с треском ломающихся веток, на полянку вылетел Кривой. Он успел заметить мальчишку, который скрылся в кустах, напротив. Не отрывая глаз от зарослей, где мелькнула белая холстина рубашонки и коричневый кожушок, ринулся вслед. И тут нога мягко провалилась под осыпавшейся землей и в левую ногу уперся острый колышек. Мягкая подошва сапога под напором стокилограммовой туши, да еще с разбега, тут же проткнулась и кол наполовину вошел в ступню. Еще не поняв, что произошло Кривой с разгона попытался сделать следующий шаг и тут же упал навзничь. Еж из заостренных палочек, замаскированный опавшей листвой и травой, воткнулся ему в правое плечо и тут же свистнула стрела и крепко стукнула в лоб. Стрела была с наконечником из «чертова» дерева, тупая, но удар был крепкий, сознание помутилось. Как в тумане он увидел: из кустов вылез худенький, но крепенький мальчишка лет десяти-одиннадцати и подскочил к нему, но не приближаясь вплотную, держа в руках наготове уже нацеленный лук со стрелой. Синие глаза оценивающе прищурены.