Эдатрон. Лесной край. Том 1 - [73]

Государства еще не устоялись и чувство патриотизма, если оно здесь и было, касалось только родной деревни, в крайнем случае баронства. Соседний барон уже вполне мог оказаться и врагом, который по-соседски не погнушается совершить небольшой набег, чтобы прибрать к рукам пару деревень. Народ еще не ощущал себя одной нацией. Хотя он не исключал, что Истрил преподносила ему свое видение мира, но его оно полностью устраивало, так что он со всем пониманием и готовностью воспринял ее представления об окружающих их отношениях с миром. Он ей рассказал все, даже про тайный прииск Крильта, заодно присовокупляя свои размышления.

— Я собираюсь уничтожить всю шайку. — закончил он свой рассказ, говоря об этом, как о вопросе уже решеном и не подлежащем сомнению.

Конечно, он не стал рассказывать ей про свои меркантильные планы про золото разбойников, или что у них там было, а преподнес все как месть за нанесенные ей обиды и вообще, ведь это благородное дело — уничтожить бандитов. Истрил выслушала его молча и не перебивая, только иногда хмурилась или задумчиво качала головой. Затем посмотрела на него своими выразительными глазами и в этом взгляде было все, что она хотела сказать. Понимание и сожаление, что сын вырос и с ним уже не посюсюкаешь, как в детстве, гордость что он вырос настоящим мужчиной, и пусть он еще от горшка два вершка, но уже готов посчитаться с обидчиками матери. Многое, что было в ее взгляде, но главным были ее любовь и готовность идти с ним до конца.

Как понял Ольт, здесь царил патриархат, и мальчик считался мужчиной, когда приносил домой свою первую добычу, и он уже мог претендовать на почетное место рядом с патриархом рода, а если других мужчин не существовало, то и на саму эту должность. В их маленькой семье он оказался единственной особью мужского рода. Отец, как понял он из немногословных рассказов Истрил, погиб на охоте. Ушел в тайгу и не вернулся. Такое в лесном поселении бывало. Не часто, но регулярно, тайга брала свой налог людьми и люди относились к этому спокойно. Так что по всем местным обычаям теперь он, как бы невероятно для него это не звучало, глава семьи и вправе сам принимать решения. Принимать и исполнять. Он мог даже не сообщать матери о своем решении и то, что он это сделал говорило о большом доверии, уважении и любви к ней. Она это оценила.

Обед уже давно закончился и Истрил стала убирать со стола. Впрочем, убирать было почти нечего, пара глиняных плошек да ложек, вырезанных Ольтом из липы. Да и сам стол было понятие чисто умозрительное. Ели они за куском материи, используемым вместо скатерти и который мог быть расстелен на любой плоской поверхности. Пока было тепло, это нередко происходило на пеньке возле коптильни. Когда-то здесь росло большое дерево, но видно от старости упало. Произошло это довольно давно, еще до поселения здесь Ольта, и поэтому он не мог сказать отчего и как все здесь произошло. Как бы там не было, от дерева остался только сгнивший ствол, а сам пень, видно еще подпитываемый какими-то соками, был целехонек. Чтобы выровнять его поверхность у Ольта ушло четыре дня работы ножом, зато за свое усердие он получил хорошее место для настольных работ и место для обеда. Печка, которую он сложил из речных валунов, служила сразу и источником дыма для коптилки. На ней внушительным памятником собственной упертости и гончарному искусству Ольта возвышался уродливый казан, который мальчишка как поставил, так с тех пор и не трогал. Боялся, что может развалиться.

Истрия быстро помыла немногочисленную посуду, налила в казан воды, чтобы кипяток всегда был наготове, встряхнула скатерть — вот и вся уборка. Затем она уселась на чурбак, который заменял им стул, и ласково и в то же время строго посмотрела на него. И была в этом взгляде гордость за него и озабоченность. Но никакого сомнения в его праве решать. А уж о судьбе приговоренных им разбойников даже и говорить нечего. Было видно, что думы о них придут ей в голову в последнюю очередь. Только заботы о нем и о том, хватит ли ему сил занимали все ее мысли. Ольт понял все, о чем она думает, подошел к ней, ласково потерся щекой о ее плечо и успокаивающе ей улыбнулся:

— Мама, не надо так волноваться. Ты же не думаешь, что я прямо вот сейчас пойду и завалю всю банду. Я же понимаю, что не дорос еще до прямой драки. Нет, мы хорошенько подумаем, как это сделать, не вступая в драку. Время у нас еще есть.

— Ты умный, сынок. Ты придумаешь. — Истрил с облегчением вздохнула.

Глава 7

Полночи он не спал, прогоняя через память все, чему стал свидетелем в последнее время. Сопоставлял факты и делал выводы, систематизируя все услышанное и увиденное. Есть банда местных робингудов, но совсем непохожих на свои литературные прототипы, а совсем даже наоборот, отморозки те еще. Есть местный шериф — барон Кведр, если Ольт ничего не перепутал, который как бы должен следить за порядком, но на самом деле сам имеет какие-то общие дела с атаманом отморозков Крильтом. И есть десятник Мальт и лазутчик Вьюн, которые служат между ними связующей нитью. А через них этот Крильт вроде как подмазывает местную власть, но и сам крутит какие-то левые дела по сбыту товара еще и с кем-то из города, кстати надо бы узнать, что за город. Короче, крысятничает не по-детски. И при этом никому не хочет открывать свое местоположение, не говоря уж о тайном прииске, о котором, как понял Ольт, вообще никто не знает. Даже в самой банде. Ну если не считать Кривого — тайного связника и поставщика продуктов работникам прииска.