Е. П. Блаватская. История удивительной жизни - [17]

Детей переполняла «простая, здоровая энергия» их новой жизни[104].

С приходом зимы семья вернулась в Саратов, но не в поместье губернатора, а в крошечный домик с комнатками не больше чулана. Елена сокрушалась: «Вот она, настоящая бедность!» С щемящей тоской смотрели девочки на свой старый дом, который теперь занял новый губернатор[105].

В мае 1847 г. пришло время уезжать в Тифлис. В своих мемуарах Вера живо и красочно описывает их путешествие, полное событий, и первые годы жизни на Кавказе[106].

Семья поселилась на окраине города в недавно выстроенном прекрасном дворце, который принадлежал коммерсанту из Армении. Через год они переехали в особняк, прежним владельцем которого был князь Чавчавадзе. В нём обе семьи – Фадеевы и Витте – прожили 20 лет и вернулись в Одессу уже после смерти Елены Павловны, Андрея Михайловича и Юлия Витте.

Летом улицы Тифлиса превращались в настоящее пекло, и все, кто мог, спасались от жары в горах. Поэтому за последующие годы дети Ганов со старшими родственниками объездили множество горных оздоровительных центров и минеральных источников, которыми славится Кавказ[107]. Вера рассказывает о том, как во время одной из поездок Елена, Надя, Екатерина и её муж едва избежали смерти: «ранним же летом снега на кавказских великанах начинают таять, сползают, тяжестью своей всё увлекая, заваливая пути и погребая под собою встречных путешественников. В то время перевал через горы был гибелью сотен людей». Семья своими глазами наблюдала сход лавины с пика Майорши, от которой они чудом спаслись: «По самой счастливой случайности, дядя Юлий Фёдорович, жалея измученных лошадей, едва втащивших экипажи на Кайшаурские высоты, приказал отдохнуть несколько минут возле духана. Пока вынесли ямщикам по стакану водки, прошло, быть может, минут 10, – и они-то и оказались спасительными: не пережди они их, весь поезд, как раз, попал бы под массу снега, и все скатились бы навеки в пропасть…»[108].

Глава 12 Прощание с детством

В возрасте 16 лет в жизни Елены Петровны, по-видимому, наступил переломный момент. С того времени, говорила она, «у меня всегда была вторая жизнь, таинственная, непостижимая даже для меня, до тех пор, пока я во второй раз не встретила моего ещё более таинственного индуса»[109]. До сих пор она вела активную общественную жизнь, полную танцев и балов[110]. Госпожа Ермолова, жена губернатора Тифлиса, в разговоре с подругой, Е. Ф. Писаревой, отзывалась о Елене как о «блестящей, но своенравной юной леди». Писарева добавила: «Те, кто был давно с ней знаком, вспоминали о ней с восторгом – непоколебимая, импульсивная, жизнерадостная, она так и сыпала колкими шутками и остроумными речами. Она обожала шутить, поддразнивать и создавать сумятицу»[111]. Однако теперь Елена была сильнее, чем когда-либо, погружена в изучение мистических книг в библиотеке своего прадедушки. Как раз в это время она встретила того, с кем могла обсуждать подобные темы: князя Александра Голицына, старшего сына друга семьи Фадеевых, князя Владимира Сергеевича Голицына. По словам Веры, Александр был частым гостем в их доме. В одной из последних статей, «Русский путь к теософии», профессор Академии наук СССР Дмитрий Леонидович Спивак называет князя Александра «известным франкмасоном и мистиком». Через несколько месяцев князь уехал из Тифлиса, и неизвестно, довелось ли Е. П. Блаватской встретить его снова[112].

Александр, несомненно, обладал богатым опытом в сферах, которые Елена страстно желала изучить. Он немало знал о святых местах в Греции, Египте, Иране и даже Индии. Неудивительно, что, обладая такими наклонностями, Елена тяготилась ограниченной жизнью и традиционными обязанностями, отведёнными женщинам в те времена. И вдруг случилось то, что, как могло показаться сперва, ещё сильнее ограничило её свободу.

Зимой 1848–1849 гг. Елена, 17 лет от роду, потрясла родных известием о своей помолвке. Ещё куда более удивительным оказался выбор мужа. Надя объяснила, как состоялась помолвка: «Однажды гувернантка сказала Елене, что ни один мужчина не согласится стать её мужем из-за её дурного характера. Она добавила с насмешкой, что даже старик, которого Елена считала уродливым и со смехом называла „беспёрым вороном“ – и тот не возьмёт её в жёны! Этого было достаточно: через три дня он уже просил её руки»[113].

Вскоре, испуганная тем, что натворила, Елена попыталась уговорить своих родственников воспрепятствовать браку. Они отказались, а бабушка Елена была слишком слаба, чтобы вмешаться[114]. Тогда она попросила жениха отказаться от неё: «Вы совершите огромную ошибку, женившись на мне. Вам же прекрасно известно, что Вы годитесь мне в деды». Но её мольбы не были услышаны. В отчаянии Елена убежала из дома, но вернулась через несколько дней. Никто не знал, где она была всё это время, но её отсутствие дало повод для сплетен, и теперь её родственники сильнее прежнего хотели, чтобы она вышла замуж и остепенилась. Ко всеобщему удивлению, она больше не противилась браку. Как Елена впоследствии рассказала близким друзьям, её осенило, что, будучи замужем, она избавится от постоянного контроля, который был обычным делом для незамужних девушек из благородных семей того времени