Джунгли. В природе есть только один закон – выживание - [88]

«Оставь свои пустые разговоры, Бабуля. Я знаю правила».

Очевидно, она меня не узнала.

Курьер доставил мне письмо, в котором было описано то, как моя семья переживала все случившееся со мной.

Рамат Ган,

23 декабря

…Консульский отдел Министерства иностранных дел уведомил родителей о том, что с тобой произошел несчастный случай во время сплава на плоту по реке где-то в окрестностях джунглей. Они сказали, что твой американский друг сообщил о случившемся в посольство одиннадцать дней спустя после происшествия, поэтому я думал, что ты пропал без вести около двенадцати дней назад. Я попытался подбодрить родителей. Я знаю, что ты отличный пловец и не теряешь голову в чрезвычайных ситуациях. Я старался убедить в этом родителей.

На следующий день мы позвонили в посольство Израиля в Ла-Пасе, и там нам сказали, что все случилось первого декабря и тебя нет уже восемнадцать дней. Для нас это стало огромным шоком. Отец буквально сломался и не переставал рыдать, тогда мама решила взять все на себя и попыталась помочь ему прийти в себя, но она и сама постоянно уходила к себе в комнату и в одиночестве плакала. С тех пор, как до нас дошли эти печальные известия, в доме постоянно были гости, которые старались поддержать нас. Мама у нас – настоящий герой, даже в такое время она не переставала угощать гостей кофе с пирожными. Она сдерживала слезы, поскольку не хотела, чтобы все выглядело так, словно мы уже потеряли надежду и оплакиваем тебя.

Я старался скрыть свои чувства, но каждый раз, когда к нам приходили гости, они просили читать твое письмо. Это было невыносимо, я едва сдерживал слезы. И родителям, и мне, и всей семье, и всем нашим друзьям было невероятно тяжело.

Хуже всего было то, что мы чувствовали себя абсолютно беспомощными. Мы хотели помочь тебе, помочь в поисках, предпринять хоть что-нибудь, но ничего не могли сделать. Отец позвонил друзьям, у которых были связи в Боливии. Они даже связались с Моссадом. Комиссар израильской полиции лично позвонил в Интерпол и отделение боливийской полиции.

Я собирался полететь в Ла-Пас, чтобы удостовериться, что поисковые отряды продолжают искать тебя, и, возможно, даже присоединиться к ним, но отец боялся потерять и второго сына.

Чем больше времени это тянулось, тем сложнее было родителям. Отец потерял всякую надежду, а маму начали одолевать сомнения. Я верил, что ты все еще жив, но я боялся представить, в каком ты состоянии. Папины друзья сказали, что найти в тех местах тебя будет невозможно, и тебе самому придется добираться до цивилизации. Все это случилось накануне Хануки, и нам оставалось лишь молить о чуде.

Чудо случилось в понедельник. На второй день зажигания свечей до нас дошли хорошие вести. Было двадцать первое декабря. Израильское посольство в Ла-Пасе позвонило нам в половине первого ночи и сообщило, что ты нашелся.

Йоси, такой радости ты никогда не видел! Все плакали, говоря тосты один за другим. Мы обзвонили половину города, чтобы сообщить им о твоем спасении. К нам всю неделю ходили гости, мы ели и пили без остановки. Кажется, мы поглотили несметное количество пончиков. Мама готовила их целый день тоннами. Папа три дня подряд пил не просыхая. Я пишу это, вспоминая, через что мы прошли, и по коже бегут мурашки. Но все хорошо, что хорошо кончается, и это главное.

Твой брат, Мойша.

Кевин уже собирал второй поисковый отряд. Он твердо решил отправиться на поиски Карла и Маркуса. На этот раз он хорошенько подготовился: взял ружье, патроны, соответствующую одежду, медикаменты и людей, которые вызвались помочь ему. Он взял пять тысяч долларов, которые Маркус оставил у своего друга Роджера.

Я пребывал в нерешительности. Я очень хотел пойти с Кевином, но был не уверен, что смогу сделать это, особенно учитывая, что ноги мои зажили еще не до конца.

Консул пришел в ярость, узнав, что мне в голову пришла идея снова отправиться в джунгли.

«Да я сам пристрелю тебя раньше, чем позволю тебе сделать это, – со злостью выпалил он. – Что с тобой такое? Ты вообще соображаешь, что делаешь? Если тебе плевать на нас, подумай хотя бы о своих родителях».

Кевин тоже устроил мне взбучку и даже не хотел слышать о том, что я пойду с ним. Вместо меня ему вызвались помочь несколько моих друзей-израильтян. Я был настолько слаб и измучен, что скорее стал бы обузой, нежели помощником. Я проводил их в аэропорт. Когда я прощался с ними, казалось, что это самое сложное, что я когда-либо делал в своей жизни. Мы рассчитывали встретиться в Бразилии как можно скорее. И я, и Кевин планировали и дальше путешествовать по Южной Америке.

Возвращаясь из аэропорта, я не переставал думать о Кевине. Такси выехало на шоссе, а затем завернуло в паутину городских улиц. Проезжающие такси сигналили, а забитые до предела автобусы проносились мимо нас на большой скорости, выпуская из трубы черный дым из выхлопной трубы. На тротуарах толпились люди: бедняки в лохмотьях, хорошо одетые горожане, горластые торговцы и дворовые мальчишки. Из сточных канав, куда сливались все отходы, жутко воняло. Меня окружал огромный шумный город, переполненный тысячами хороших и добрых людей.