Джунгли. В природе есть только один закон – выживание - [3]

«Я еще не был в Мачу-Пикчу, – объяснил я, – поэтому я и собираюсь в Куско».

«Лучше поехали со мной в Ла-Пас», – настаивал он.

«Сначала я побываю в Мачу-Пикчу, – сказал я, – а затем хочу попутешествовать по Бразилии. Я начну с Пуэрто-Мальдонадо, это недалеко от Куско, прямо на реке Мадре де Дьос, которая протекает через Перу и впадает в Амазонку».

Оттуда я планировал отправиться к устью Амазонки, в порт Белен, расположенный на берегу Атлантического океана. Я показал ему маршрут на карте. «Там много небольших деревень, которые мне было бы интересно посетить. Кроме того, я люблю джунгли. Почему бы тебе не поехать со мной?»

«Спасибо за предложение. Звучит замечательно, прямо настоящее приключение, но я вроде уже достаточно попутешествовал. Я немного побуду в Ла-Пасе, может, прикуплю пару сувениров домой, но ничего грандиозного».

Такиле не был похож на остальные перуанские деревни. Очень легко было отличить островного жителя от других перуанских индейцев: первые казались благороднее, чище, красивее и здоровее. Они даже одевались по-другому: носили одинаковые шляпы, одинаковые расшитые куртки и широкие штаны, которые поддерживал узорчатый ремень. Благодаря своей красоте и качеству исполнения такильские узоры известны по всей Латинской Америке. Местные женщины катают и красят шерсть, а вышивкой занимаются исключительно мужчины.

На острове живут порядка пятидесяти семей под управлением общинного совета. Жизнь здесь спокойная. Мужчины вышивают и сплетничают, а женщины трудятся в поле. Каменистую почву сложно обрабатывать, поэтому на ней практически ничего не растет, кроме картофеля. В самой деревне был небольшой рынок и два или три кафе. В одном из них мы с Маркусом встретили группу французов, которые плыли с нами на пароме.

Их было пятеро: три девушки (Деде, Анник и Жаклин) и два юноши (Жак и Мишель). Мы пили мате (травяной чай; в Латинской Америке имеется множество его разновидностей) и болтали. Они говорили в основном по-французски, поэтому я не понимал ни слова, но Деде улыбнулась мне, и я улыбнулся ей. Она была слегка полновата, имела миловидное лицо и носила короткую стрижку, которая придавала ей шаловливый вид. Она улыбнулась снова, и я пригласил ее присесть рядом и начал говорить с ней по-английски.

Ужин был просто великолепным: хлеб из муки грубого помола, два яйца и жареный картофель. На десерт мы выпили еще чашку мате. Местные считают, что он облегчает неприятные ощущения, вызванные перепадом высот. Затем мы разошлись по домам. Туристы практически ежедневно меняют ночлег: в каком месте разложишь спальный мешок, там и будет твой дом.

Мы с Маркусом вернулись в свою комнату. Он достал свой чаранго (небольшой музыкальный инструмент, напоминающий мандолину, изготовленный из панциря броненосца и дерева) и заиграл. Он был блестящим исполнителем, и я завороженно слушал его.

«А теперь вот это послушай, – сказал он, – я написал это девушке, которую любил. Ее звали Моника. Мы были с ней вместе на протяжении девяти лет, а потом она бросила меня».

«Вдали от моего сердца…» – грустно затянул он.

Я совсем недавно познакомился с Маркусом, а он уже делился со мной своими самыми сокровенными тайнами. Моника была любовью всей его жизни. Когда они впервые встретились, ей было четырнадцать, а он был на пять лет старше ее. С тех пор прошло практически десять лет. Маркус стал школьным учителем, а она – профессором. Она считала, что он слишком мало повидал в своей жизни, и хотела, чтобы он расширил свой кругозор, попутешествовал, поэтому он и отправился в Южную Америку. Но, как говорится, с глаз долой – из сердца вон. Когда Маркус уехал, она влюбилась в другого. Песня была настолько печальной и лилась из по-настоящему разбитого сердца, что мне и самому стало грустно.

Следующий день на Такиле мы провели в компании француженок: я с улыбающейся Деде, а Маркус – с Анник. Затем мы сели на паром и вернулись в Пуно.

На озере Титикака был шторм, поэтому нам пришлось причалить к плавучим островам племени Урос, сделанным из тростника тотора (из такого же тростника Тур Хейердал построил свое судно «Ра»). Наконец, промокшие до нитки, но счастливые, мы добрались до Пуно.

В Пуно я отправился в свой прежний отель, а Маркус присоединился ко мне. На этот раз он взял керосиновую горелку и заварил нам чай.

«Ну что, Йоси? Завтра едешь на Куско?» – спросил он.

«Да, – ответил я, – уже узнал, когда отправляется утренний поезд».

«Не понимаю тебя, – не унимался он, – почему бы тебе не съездить со мной в Ла-Пас хотя бы на недельку, а потом вернуться в Перу?»

«Я бы с удовольствием поехал с тобой, честно, – сказал я, – но не могу поменять планы. Я очень хочу попасть на Мачу-Пикчу, а на оба путешествия у меня не хватит денег». Но Маркус не сдавался. «Слушай, Йоси, ты поделился со мной едой, даже когда мы еще не были знакомы. А теперь позволь мне пригласить тебя в Ла-Пас». Он пошарил в прорези в штанине своих брюк, вытащил несколько чеков и протянул мне 30 долларов. «Прошу, Йоси, возьми эти деньги. Сейчас для меня они не имеют никакого значения, но обязательно будут, если ты воспользуешься ими в своем путешествии».