Джулиан Ассанж: Неавторизованная автобиография - [78]

Ничего не изменилось ни в наших материалах, ни в нашем стремлении публиковать их, но ложные обвинения привели к тому, что люди вокруг меня стали вести себя до безобразия дурно. Два моих партнера решили, будто я представляю для них моральную угрозу. Я мог бы как-то повлиять на ситуацию и, конечно, пытался это сделать, однако наступает предел терпению; нужен особый талант, которым я не обладаю, чтобы заставлять себя сотрудничать с людьми, готовыми предать тебя при любой удобной возможности. В то непростое время совершено немало ошибок, но самая непростительная – это передача в Guardian копии нашего дипломатического архива.

В депешах были совершенно невероятные истории: взятки индийским политикам на 25 миллионов долларов, данные с ведома американских дипломатов; свидетельства вмешательства Америки в политику Гаити; информация о кандидате в президенты Перу, который брал деньги у подозреваемого в торговле наркотиками; беспрецедентное лоббирование американскими дипломатами интересов американских корпораций; информация о литовских политиках, покупавших журналистов, которые обслуживали их интересы и писали о них хвалебные статьи; и даже попытки американских дипломатов шпионить за своими коллегами в ООН.

Конечно, дипломатическая переписка должна была стать сенсационной бомбой, но в тот момент материалы еще находились на стадии подготовки. Наши системы не всегда справлялись с обработкой такого массива документов, и нас элементарно тормозил резкий рост трафика. Оставались неразрешенными юридические вопросы и риски, связанные с защитой источников. Именно по этим причинам я передал материал партнерам, подписав с ними соглашение, что он не будет опубликован без нашего разрешения. Причем приоритетными задачами оставались качественная подготовка текста и защита источников, а не эксклюзивные права и стремление к сенсации. Для любого приличного издательства это было бы нормой. Но не для Guardian. Как только журналист из отдела новостей вернулся в Лондон из отпуска, он начал донимать меня требованиями немедленной публикации, заявив, что конкуренты наступают на пятки. Оказалось, что журналистка из Independent уже располагает копией депеш, и газета Guardian сочла это явной угрозой своим эксклюзивным правам.

Пришлось выяснять, в чем дело. Действительно, наш исландский коллега Смари Маккарти в какой-то особенно напряженный момент попросил знакомого с журналиста из Independent помочь ему с форматированием документов. Этот журналист, чрезвычайно загруженный собственной работой, в свою очередь отдал часть материала своей коллеге, естественно, оговорив все условия строгой конфиденциальности. Позже он взломал ее компьютер и стер файлы с депешами, которые она помогала ему обрабатывать, – хотя оставалось непонятным, скопировала она их или нет. Сотрудник Guardian утверждал, что журналистка Independent уже выискивает потенциальных покупателей. В двух словах не передать, сколько раз нам встречались люди, которых мы считали своими коллегами, но как только речь заходила о материале, на который явно мог быть большой спрос, они начинали вести себя как головорезы с фондовой биржи. С журналисткой из Independent мы благополучно разобрались, но сотрудник Guardian заявил, что ситуация остается очень опасной, поскольку у кого-то может быть сворованная копия данных. Естественно, опять был поднят вопрос о сроках публикации. Я сказал, что мы еще не готовы и в конце концов у нас есть подписанное соглашение. Он тут же в смятении ретировался, и на этом разговор закончился. Больше он на нас не давил.

Позже все прояснилось: он скопировал часть наших материалов и передал их New York Times, где уже полным ходом шла подготовка публикации. Сотрудники американской газеты полностью игнорировали важнейшие вопросы, связанные с исследованием фактов, со скрупулезной работой над текстом – со всем тем, что было жизненно важно, когда речь шла о документах такого уровня. Подобно корыстолюбивым, но безрассудным гангстерам, они ради своих целей готовы были снести полгорода и перестрелять всех на своем пути. Журналист Guardian, вывалив перед нами всю эту историю без всякого предупреждения, повел себя трусливо и противозаконно, но он очень старался угодить и своему начальству, и своим заокеанским героям. Даже студент-журналист не повел бы себя так беспринципно и наплевательски по отношению к договоренностям и к людям, подготовившим материал. Но он с рвением выполнил свой грязный план. Это был удар ножом в спину. Мы помнили трусливое поведение New York Times в истории предыдущих публикаций афганского и иракского архивов. Мы помнили о враждебно настроенных статьях. И больше мы не собирались с этой газетой сотрудничать. В конце концов, это наш архив и наш проект. Однако Guardian не было никакого дела до этих соображений: они хотели, чтобы New York Times помогла им выстроить их собственную оборону, а WikiLeaks пусть пойдет и повесится на ближайшем дереве.

Нам отчаянно не хватало времени. Проблема подготовки таких документов была настолько серьезна, что понять этого не смог ни один журналист из обеих газет с их подростковой манией крайних сроков и сенсаций. А нам требовалось время, чтобы подготовить материал качественно. Я позвонил Расбриджеру, и мы договорились, что я приеду в Лондон. Я вошел в редакцию Guardian, уязвленный до глубины души, поскольку считал, что их сотрудничество с New York Times за моей спиной вопреки подписанному соглашению абсолютно незаконно. Я прекрасно понимал, что Guardian нас предает, и предает трусливо. Мы с моим юристом Марком Стивенсом вошли в здание и – так уж распорядилась судьба – у лестницы лицом к лицу столкнулись с нашим старым знакомцем, журналистом из отдела новостей.