Джованна I. Пути провидения - [3]

Пожилой педагог, изумлённо глядя на отрока, ответил ему:

– Мы веруем в Иисуса Христа, а значит, и в его воскресение. Следовательно, верим мы и в своё воскресение… И такое убеждение даёт нам надежду на вечную жизнь после установления Царствия Господа нашего. Единственное, что от нас требуется, – не совершать грехов в земной жизни и покаяться. В таком случае вечная жизнь будет в раю, а не в аду.

– Святой отец, но почему, если мы верим в Христа, то молимся орудию его смерти – деревянному кресту? – продолжал Роберт. – Покаяние – лишь слова. Мне кажется, что сказать не означает выразить правду, ведь, даже извиняясь, мы не всегда искренне жалеем о содеянном… Учитель, я не совсем понимаю: если мы верим в Бога, получается, верим и в то, что иудеи – богоизбранный народ, при этом мы обвиняем их, что они не приняли Христа как сына Господа…

– Ну, это не совсем так. Мы молимся Иисусу, но изображение распятия, как и сам крест, – это символ, который показывает, что именно из-за нас Спаситель принял мученическую смерть. Мы верим в Отца, и Сына, и Святого Духа, верим в то, что иудеи – избранники Божьи, но вовсе не обвиняем их в непринятии Христа. В конце концов, у всех будет выбор – поверить в Спасителя или нет, а обвинения, о которых ты говоришь, – это всего лишь политика. Политика поиска виноватых в собственных ошибках и неудачах. Ведь если охотник не попадёт стрелой в зверя, большинство будет обвинять и стрелу, и ветер, и самого зверя – а может, даже иудеев. И только мудрый охотник проанализирует собственную ошибку и постарается в следующий раз не совершить её. Когда ты станешь королём, то в полной мере поймёшь, что происходит. Единственное – у тебя всегда будет выбор. Это так же, когда мы стоим на пересечении двух дорог и, иногда по необъяснимой причине, выбираем одну. Решение рождается в совокупности многих факторов: это и природный инстинкт, и, быть может, какие-то географические признаки, и оценка конкретной ситуации. Всевышний дал человеку свободу воли, а потому у нас всегда есть выбор. И чем больше мы знаем, тем проще нам увидеть правильный путь. Что же касается искренности, то, увы, ты абсолютно прав, мой мальчик: люди произносят слова покаяния, но они не всегда откровенны в своих чувствах и пытаются лукавить перед Отцом. Но Он всё понимает и слышит даже те слова, которые были сказаны не устами, но сердцем. За редким исключением все признают истину, когда она неоспорима; когда же речь идёт о вещах необъяснимых, людей съедают раздоры. Если человек не согласен с догмой, нам легко обвинить его в ереси. Но то, что вчера казалось ересью, уже завтра, по воле Бога, будет считаться истиной. Поэтому следует обращаться к наставнику, чтобы тот разъяснил цену правды и помог заблудшим в своих мыслях найти верную дорогу. Мы, смертные, держим ответ лишь перед Богом, а деяния наши будут оценены Его судом. В то же время историю пишут люди, а потому она не всегда отражает правду, да и сама правда может восприниматься по-разному… Возьмём, например, римскую историю. Как ты знаешь, даже Гай Юлий Цезарь вошёл в неё как неоднозначная личность, что же говорят о нём народы, которых он поработил? А образ Ганнибала римляне и вовсе демонизировали, ведь он был врагом Рима, а потому теперь трудно даже приблизительно оценить его как человека. Был ли он великим полководцем или демоном в человеческом обличье? Так что только Всевышний может правильно оценить все деяния наши. Повторюсь: мы всегда имеем выбор, но иногда сам Бог направляет нас в странствие по узорам созданной им мозаики истории.

– Отец мой, ещё мне не совсем понятна концепция рая. При этом я сознаю, что такое вечная жизнь, отсутствие болезней и пороков, – не унимался мальчик. – Да и как можно существовать вечно – без чувств, без стремлений, без мечты? То есть человек в вечной жизни будет обречён на унылое, хотя и беззаботное бытие? Мы проводим отведённое нам время, часть которого идёт на сон, в занятиях и играх, но огромной составляющей жизни являются чувства, любовь и ненависть… Мы восхищаемся красками заката и молниями в грозовых тучах, радуемся хорошей погоде после дождя, но даже в играх существуют победители и побеждённые – в этом вся прелесть игры. В мирской жизни я вижу определённую структуру – иерархию, даже у животных. Мы восхищаемся одними картинами и скульптурами, но нам не нравятся другие. Мы любим литературу и искусство за их противоречивость и разнообразие, а ведь в основном там описывают любовь, какие-то события, а также восхваляют Всевышнего. Каково будет тем, кто пишет поэмы или радует наши глаза живописью, если этих событий не станет? Станут ли они соревноваться друг с другом в возвеличивании Бога? Разве в таком случае не возникнет неравенства? У людей существует множество односторонних талантов, наряду с талантом полководца, строителя, даже простой кухарки. То есть большинство из тех, кто попадёт в рай, не смогут использовать свой талант? Похоже, вечная жизнь обрекает нас на унылость и однообразие. Чем же тогда заниматься в раю? Да, наверное, я не очень хорошо понимаю сущность Эдема… Если предположить, что молодой мужчина или девушка, не совершавшие зла, умерли от болезни или были убиты, то сама мысль о том, что их жизнь оборвалась просто так, ставит под сомнение существование Бога. То есть само существование рая и ада, как и справедливое распределение мест между ними, подтверждает реальность Всевышнего. С одной стороны, мы должны быть сторонниками Господа, а награда за это – вечное блаженство. С другой – полное отчуждение от Него обрекает на вечные муки. Как же может быть определено будущее детей, которые не успели ещё понять, с кем они – с Богом или без Него? Для чего человеку столь разные судьбы и право выбора, когда изначально есть лишь один путь? Если же Отец наш любит всех, то как может он посылать любимых, но заблудших детей своих на вечные муки? И главное: как можем мы пребывать в вечном блаженстве, если возлюбленные наши обречены из-за совершённых ими грехов? Сам наставник, должно быть, может ошибаться… Кстати, помнишь, ты рассказывал афинскую притчу о мышке, которая залезла в корзину с едой и, переев, не смогла вылезти? А ведь ты любишь поесть! Не боишься угодить из-за этого в западню? – вдруг с хитрой улыбкой посмотрел на старика Роберт.