Джордж Лукас. Путь Джедая - [86]
Лукас взял с собой четвертый черновик сценария, который окончил первого января. Он по-прежнему не был им доволен, однако ему полюбилась первая строчка: «Давным-давно, в далекой-далекой галактике произошло невероятное приключение…» Но все остальное казалось ему «удручающим и отвратительным», и он решил, что раз съемки начнутся через двенадцать недель, то, возможно, настало время призвать писателя – или, точнее, писателей, – чтобы они бегло просмотрели сценарий. «Я никогда не был настолько доволен сценарием, чтобы считать его идеальным, – говорил Лукас позднее. – Если бы меня не заставили снимать фильм, я бы наверняка до сих пор его переписывал»[775]. Лукас позвонил Уилларду Хайку и Глории Кац, своим надежным соратникам по «Американским граффити», и привез их на неделю в Лондон для редактуры. Хайки работали со своей обычной скоростью: срезали переполненные техническим жаргоном куски сценария Лукаса, сделали диалоги в нескольких ключевых местах более энергичными и уделили особое внимание перешучиваниям персонажей, особенно взаимодействию Хана и Леи (кроме того, они вставили отсылку: на Звезде Смерти Лея заключена в камеру под номером 2187, по названию фильма Артура Липсетта, который Лукас так любил). Вместо гонорара Лукас дал им кое-что, как оказалось, куда более выгодное – два процента от прибыли.
В «Элстри» художник-гример Лукаса, Стюарт Фриборн, – он создал обезьян из начала «Космической одиссеи 2001 года» – упорно работал над пластическим гримом для Чубакки и других инопланетян. В другой мастерской художник по костюмам Джон Молло, историк с любовью к военной униформе, с таким упоением принялся за работу, что выдавал костюмы быстрее, чем Лукас успевал их отсматривать. Джон Барри работал над декорациями целыми днями в восьми павильонах «Элстри», один из которых был полностью занят «Тысячелетним соколом» в натуральную величину. Когда в апреле в «Элстри» начались съемки, большинство декораций все еще строились.
Ритм уже был изнурительным, а Лукас еще не снял ни одного кадра. К тому же он ненавидел Лондон. «Джордж был несчастлив там, он не любит находиться далеко от дома, – рассказывал Керц. – Все слишком чужое и выводит из душевного равновесия»[776]. Его нервировала не только другая система вождения; ему не нравилась еда – было невозможно найти достойный гамбургер, – и его раздражало, что выключатели работают «вверх тормашками». А дом, который он снимал в Хэмпстеде, ограбили и вынесли его телевизор. Не то чтобы это было важно – он часто жаловался, что по телевизору не показывают ничего интересного.
За несколько дней до начала съемок к Лукасу и Керцу приехал Алан Лэдд, чтобы утвердить конечный вариант бюджета. Руководители «Фокс» приказали Лэдду предупредить Лукаса, что с ценой костюмов, грима, брони, декораций и билетов бюджет не должен выйти за рамки 10 миллионов. «Так получится, только если все пойдет по плану, – предупредил Керц Лэдда, – а такое случается редко»[777]. Приструненный Лэддом и «Фокс», Лукас надменно назначил бюджет в 9 999 999 долларов. Не важно; его все равно не будет достаточно; Лэдд покинул Лондон в сомнениях, что Лукас сможет держать стоимость съемок под контролем.
Утром в четверг 18 марта Лукас и значительная часть съемочной группы отправились из Лондона на Джербу, остров рядом с побережьем Туниса в Северной Африке. Шестичасовый переезд в глубь Туниса привел их на залитое солнцем соляное плато Нефты, где умельцы Джона Барри, с тяжким трудом перетащившие через пустыню свои материалы на грузовиках и ослах, построили участок Люка, а также нижнюю часть гигантского джавского песчаного краулера. В соответствии с эстетикой «подержанной вселенной» все выглядело так, будто пролежало в песках больше столетия – а песчаный краулер, кстати, из-за своих гигантских танковых гусениц привлек внимание правительства соседней Ливии, которая отправила на границу инспекторов, чтобы убедиться, что команда Лукаса не собирает какой-то новомодный военный транспорт.
Съемки «Звездных войн» начались в 6:30 утра, в понедельник, 22 марта 1976 года. С самого начала это была катастрофа. «Все пошло не по плану», – как всегда приуменьшил Керц[778]. Ветер и ливни – первый дождь в тунисской пустыне почти за десятилетие – повредили декорации и реквизит, а из-за быстро садившегося солнца Лукасу было очень сложно снять Хэмилла в образе Люка Скайуокера, который тихо размышляет о своих мечтах на фоне яркого заката (ушло три дня, прежде чем Лукасу удалось поймать ныне культовый эпизод на пленку). Дистанционное управление роботами сбоило, Энтони Дэниелс в костюме C-3PO едва мог видеть и говорить или пройти больше двух шагов, не падая. «Я страшно устал и злился», – вспоминал Дэниелс[779].
К тому же Лукас отчаивался из-за сценария и решения убить Бена Кеноби. Гиннесса раздражала неуверенность Лукаса, но в основном сэр Алек с рвением и даже энтузиазмом поддерживал видение режиссера. В первый день съемок он с великим удовольствием вывалялся в грязи, чтобы его костюм приобрел тот же дух «подержанной вселенной», как и весь остальной фильм. Лукас признавал, что в восторге от англичанина. «Он такой огромный, а я такой мелкий, – говорил Лукас. – Просто не знаю, куда себя деть»
