Джордж Лукас. Путь Джедая - [85]
7. «У меня плохое предчувствие». 1976–1977
Прошло всего две недели с начала съемок «Звездных войн», а Джордж Лукас уже был готов убить сэра Алека Гиннесса.
«Актеров шокирует, когда им говорят: “Я знаю, что у тебя важная роль… но мне нужно убить твоего персонажа”», – говорил Лукас журналисту «Роллинг Стоун» в 1977 году. Но с точки зрения Лукаса, убийство персонажа Гиннесса, Оби-Вана Кеноби, было жизненно необходимо для фильма, так как исправляло главный недостаток в очередном черновике его постоянно меняющегося сценария. «В Звезде Смерти не чувствовалось настоящей угрозы», – объяснял Лукас. В его последнем черновике Кеноби выживал после дуэли на световых мечах с Дартом Вейдером, отступив за взрывостойкую дверь, которая за ним закрывалась. Из-за этого Вейдер «оказывался в дурацком положении», как описал Лукас, но при этом нападение на Звезду Смерти казалось всего лишь межзвездным аналогом взлома с проникновением: Вейдер был как растерянный хозяин магазина, грозно потрясающий кулаком, пока герои убегают прочь без единой царапины. «Это глупость, – прямо заявил Лукас. – Они вбежали на Звезду Смерти, типа утащили оттуда все и скрылись. Это полностью принижало все значение Звезды Смерти»[764].
Бена Кеноби подставила Марша – она сказала Джорджу, что после побега со Звезды Смерти у старого генерала нет никаких особых дел в оставшейся части фильма. Лукас был вынужден согласиться – «персонаж просто стоял, засунув палец в ухо», – и Марша предложила убить Кеноби в дуэли на световых мечах, чтобы затем он дал Люку совет в финальной сцене в качестве духа-наставника[765]. Лукас едва ли хотел убивать своего единственного оскароносного актера, но понимал, что Марша права. «У Марши всегда было свое мнение, очень разумное мнение обо всем на свете, и она никогда не молчала, если ей казалось, что Джордж идет не туда, – рассказывал Уолтер Мерч. – У них всегда были горячие творческие споры, и это помогало»[766]. Но обсуждение вопроса с Маршей даже не могло сравниться с объявлением новости самому Гиннессу.
В начале апреля 1976 года Лукас был вместе с Гиннессом в Тунисе, где они провели большую часть недели, снимая эпизоды на пустынной планете Татуин. Лукас наконец собрал волю в кулак и отвел актера в сторону, чтобы объявить о судьбе Бена Кеноби, но потом заколебался и сказал Гиннессу, что пока не принял окончательного решения. Лукас вспоминал, что Гиннесс «принял это спокойно», но внутри актер кипел от ярости. Его «раздражало, что Лукас будто бы еще не решил, убивать моего персонажа или нет. Несколько поздно для подобного решения»[767]. Лукас окончательно осмелился поговорить с актером несколько дней спустя. Когда начались съемки в павильонах «Элстри Студиос» в Лондоне, Лукас сообщил Гиннессу, что Бен Кеноби падет от руки Дарта Вейдера. В этот раз Гиннесс не ответил спокойствием. «Я не согласен», – кратко ответил он Лукасу и пригрозил совсем покинуть фильм[768].
Пытаясь сгладить ситуацию – и не потерять своего самого известного актера, – Лукас пригласил Гиннесса на обед, чтобы разъяснить свою точку зрения. «Я объяснил, что в последней части фильма ему нечего делать. Просто стоять в сторонке – это не слишком содержательно, а его персонаж обладает особой значимостью», – рассказывал Лукас. Гиннесс тщательно обдумывал эти слова. Лукас доказывал, что дух-наставник Кеноби – «это точно как у Кастанеды в “Сказках о силе”»[769]. В итоге Гиннесс согласился остаться («Я просто доверяю режиссеру», – объяснял он позднее), но на самом деле так и не ужился в плаще Оби-Вана. Но все же Лукас хорошо платил ему – «прекрасные деньжата», признавал Гиннесс в личных разговорах – и накинул два процента от прибыли сверху, так что у актера был стимул произносить и проглатывать «дрянные диалоги»[770]. «Должен признать, я почти не понимаю, что от меня требуется, – сообщил Гиннесс газете «Санди таймс» месяц спустя. – Что именно я должен делать, не могу сказать точно»[771].
Однако на публику Лукас докладывал, что Гиннесс «воспринял все очень хорошо… и соответственно развил характер персонажа»[772]. Кризис миновал, но оказался далеко не последним. С самого первого дня съемки «Звездных войн» состояли сплошь из проблем, которые раздували бюджет, физически и психически истощали Лукаса и так испытывали терпение руководителей «Фокс», что те чуть не закрыли фильм совсем. «Я забыл, как невыносимо снимать кино, – писал измотанный Лукас Марше во время съемок. – Я совершенно раздавлен, но надеюсь, как-нибудь все пережить»[773].
В январе 1976 года за три месяца до начала съемок – и задолго до того, как он даже задумался об убийстве гиннессевского Оби-Вана – Лукас вылетел из Калифорнии в Англию, чтобы возглавить производственные офисы в огромной «Элстри Студиос» в Северном Лондоне. Тем временем в Лос-Анджелесе Джон Дикстра и ILM должны были записывать первые из трехсот шестидесяти кадров спецэффектов, о чем очень просил Лукас. К несчастью, почти все время они по-прежнему тратили на сборку камер, кинокопировальные аппараты и другое оборудование, необходимое для съемки и монтажа спецэффектов. «Мы спроектировали и построили нашу электронику с нуля», – говорил Дикстра с гордостью
