Джордж Гордон Байрон - [19]
Их бог, их цель, их радость в дни невзгод,
Их жизнь и смерть - доход, доход, доход!
И о Наполеоне Байрон пишет здесь уже без всяких следов своего былого восхищения им:
Он, руша мир, вздув цены на зерно,
Доход лендлордов поднял заодно;
А стоило ему в снегах застрять,
Как цены книзу поползли опять!
Поэт смеется над теми, кто, взяв верх над Наполеоном, просчитался, ибо от этого пострадали их доходы:
Он был нужнее, занимая трон!
Он кровопийца был, транжир и мот,
Но ведь французы оплатили счет;
Зато был хлеб в цене, барыш хорош...
Яркие сатирические портреты Людовика XVIII, Георга IV и Александра I созданы Байроном и противопоставлены народу. В "Бронзовом веке" есть и вдохновенные строки, воспевающие патриотический подвиг русского народа в Отечественной войне 1812 года, которые являются своеобразным гимном Москве;
Москва, Москва! Пред пламенем твоим
Померк вулканов озаренный дым,
Поблек Везувий, чей слепящий пыл
С давнишних пор к себе зевак манил;
Сравнится с ним огонь грядущих дней,
Что истребит престолы всех царей!
{Перевод В. Луговского.}
В том же 1823 году Байрон завершает поэму "Остров", где показывает иной мир - мир, куда не проникла разъедающая человека погоня за чистоганом, где просты и естественны отношения между людьми, где сама природа защищает и бережет человека, ибо он неотделимая часть ее.
За основу сюжета поэмы Байрон взял действительное событие, описанное в книге капитана корабля "Баунти", на котором произошло восстание. Мятежники с "Баунти" высадились на один из островов Товарищества, где нашли приют и счастье. Против них была выслана карательная экспедиция. В бою с карателями часть матросов погибла, а оставшихся привезли в Англию и предали военному суду.
Описывая бой матросов с карателями, Байрон допускает возможность, что один из матросов, которого преследователи сочли утонувшим, спасся и навсегда остался на острове, где нашел свое счастье.
Идиллия, которую рисует Байрон в поэме, действительно предстает как "остров" в океане современного мира, мира, в котором буржуазная цивилизация исказила жизнь "естественного" человека. И, как нигде в своих произведениях, Байрон здесь близок к теории "естественного человека" французских просветителей. Поэма отразила тоску поэта по безоблачному счастью, когда любовь и природа дарят человеку радость и ощущение полноты жизни.
В 1818 году Байрон написал октавами комическую "венецианскую повесть" "Беппо", в которой остроумно изложил свои мысли о современных нравах, морали, о том, как относятся к браку и семье в состоятельных кругах общества. Поэма "Беппо" стала своеобразным подступом к "Дон-Жуану" итоговому произведению Байрона.
"В разнообразии тем, - писал Вальтер Скотт о Байроне как авторе "Дон-Жуана", - подобный самому Шекспиру (с этим согласятся люди, читавшие его "Дон-Жуана"), он охватывал все стороны человеческой жизни, заставлял звучать струны божественной арфы, извлекал из нее и нежнейшие звуки и мощные, потрясающие сердца аккорды. Едва ли найдется такая страсть или такая ситуация, которая ускользнула бы от его пера... Гений его был столь же плодовитым, сколь и многосторонним. Величайшая творческая расточительность не истощала его сил, а скорее оживляла их. Ни "Чайльд-Гарольд", ни прекрасные ранние поэмы Байрона не содержат поэтических отрывков более восхитительных, чем те, какие разбросаны в песнях "Дон-Жуана"..." {Вальтер Скотт. Собр. соч. в 20-ти томах, М. - Л., ГИХЛ., I960-1965, т. 20, с. 599.}.
Героем произведения Байрона становится молодой испанец XVIII века, дворянин Дон-Жуан. И хотя имя героя взято из легендарных и литературных источников, где Дон-Жуан - богохульник, соблазнитель женщин, Байрон не следует этой традиции, но и не порывает с ней окончательно, шутливо полемизируя с ней: Дон-Жуан нередко оказывается "преследуемым" женщинами, которые добиваются его любви.
Несмотря на то, что время действия - XVIII век, Байрон остается в русле современной ему эпохи, делясь с читателем своими размышлениями на злободневные темы.
С первых песен поэмы Байрон делает объектом своей сатиры ханжество и лицемерие в любых их проявлениях. Дон-Жуан воспитывается в доме, в котором ханжество насаждается его матерью, доньей Инесой. Но благодаря Юлии Дон-Жуан избегает влияния матери. Связь с замужней Юлией обнаруживается, и донья Инеса спешит отправить сына в путешествие, чтобы замять скандал. Начинаются приключения героя. Корабль, на котором плыл Жуан, терпит крушение, Жуан оказывается выброшенным на остров пирата Ламбро, где встречается с его дочерью - Гайдэ. Полюбив друг друга, молодые люди решают пожениться, но во время свадьбы возвращается Ламбро, отсутствовавший так долго, что его считали погибшим. По приказу Ламбро Жуана вместе с другими пленниками отвозят на невольничий рынок в Константинополь. Приглянувшийся жене султана, Жуан был куплен ею и, переодетый в женские одежды, стал обитателем гарема. Отвергнув, однако, любовь султанши - Гюльбеи, он навлекает на себя ее гнев, который грозит ему смертью. Жуаяу удается спастись, и затем вместе с войсками Суворова он участвует в штурме Измаила. Жуан проявляет себя как смелый и храбрый воин, и Суворов отмечает его героизм: посылает в Петербург с донесением о победе, к Екатерине II. Жуан делается фаворитом царицы. Через некоторое время царица отправляет Жуана с дипломатическим поручением в Англию" Знакомству героя с Англией, с нравами высшего общества посвящены последние (начиная с десятой) песни поэмы.
Елена Андреевна Штакеншнейдер — дочь петербургского архитектора Андрея Ивановича Штакеншнейдера. Ее «Дневник и записки» представляет ценнейший документ как по количеству фактов, существенных для понимания эпохи, так и по глубине и проникновенности их истолкования.
Книга повествует о «мастерах пушечного дела», которые вместе с прославленным конструктором В. Г. Грабиным сломали вековые устои артиллерийского производства и в сложнейших условиях Великой Отечественной войны наладили массовый выпуск первоклассных полевых, танковых и противотанковых орудий. Автор летописи более 45 лет работал и дружил с генералом В. Г. Грабиным, был свидетелем его творческих поисков, участвовал в создании оружия Победы на оборонных заводах города Горького и в Центральном артиллерийском КБ подмосковного Калининграда (ныне город Королев). Книга рассчитана на массового читателя. Издательство «Патриот», а также дети и внуки автора книги А. П. Худякова выражают глубокую признательность за активное участие и финансовую помощь в издании книги главе города Королева А. Ф. Морозенко, городскому комитету по культуре, генеральному директору ОАО «Газком» Н. Н. Севастьянову, президенту фонда социальной защиты «Королевские ветераны» А. В. Богданову и генеральному директору ГНПЦ «Звезда-Стрела» С. П. Яковлеву. © А. П. Худяков, 1999 © А. А. Митрофанов (переплет), 1999 © Издательство Патриот, 1999.
Скрижали Завета сообщают о многом. Не сообщают о том, что Исайя Берлин в Фонтанном дому имел беседу с Анной Андреевной. Также не сообщают: Сэлинджер был аутистом. Нам бы так – «прочь этот мир». И башмаком о трибуну Никита Сергеевич стукал не напрасно – ведь душа болит. Вот и дошли до главного – болит душа. Болеет, следовательно, вырастает душа. Не сказать метастазами, но через Еврейское слово, сказанное Найманом, питерским евреем, московским выкрестом, космополитом, чем не Скрижали этого времени. Иных не написано.
"Тихо и мирно протекала послевоенная жизнь в далеком от столичных и промышленных центров провинциальном городке. Бийску в 1953-м исполнилось 244 года и будущее его, казалось, предопределено второстепенной ролью подобных ему сибирских поселений. Но именно этот год, известный в истории как год смерти великого вождя, стал для города переломным в его судьбе. 13 июня 1953 года ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли решение о создании в системе министерства строительства металлургических и химических предприятий строительно-монтажного треста № 122 и возложили на него строительство предприятий военно-промышленного комплекса.
В период войны в создавшихся условиях всеобщей разрухи шла каждодневная борьба хрупких женщин за жизнь детей — будущего страны. В книге приведены воспоминания матери трех малолетних детей, сумевшей вывести их из подверженного бомбардировкам города Фролово в тыл и через многие трудности довести до послевоенного благополучного времени. Пусть рассказ об этих подлинных событиях будет своего рода данью памяти об аналогичном неимоверно тяжком труде множества безвестных матерей.
Для фронтисписа использован дружеский шарж художника В. Корячкина. Автор выражает благодарность И. Н. Янушевской, без помощи которой не было бы этой книги.