Джордж Гершвин: Путь к славе - [36]
Главной чертой многочисленных, написанных для разных постановок песен того периода был поиск новых музыкальных средств, новой техники письма, что выделяло их из поточной продукции Тин-Пэн-Элли. Уже тогда, в 1922–1923 годах, некоторые серьезные музыканты и критики заметили, что благодаря Гершвину в популярной музыке появились принципиально новые и значительные произведения.
Берил Рубинстайн, концертирующий пианист и преподаватель Кливлендского музыкального института, поразил газетного репортера, заявив, что Гершвин "великий композитор". Судя по номерам газет, вышедших 6 сентября 1922 года, он сказал следующее:
В этом молодом человеке есть искра гениальности, о чем свидетельствуют его наиболее серьезные работы. Этот юный американский композитор обладает подлинной оригинальностью. Его стиль и серьезность усилий с определенностью показывают, что он не только автор популярной музыки, но один из по-настоящему крупных представителей музыкального искусства нашей страны. Я верю, что не далек тот день, когда Америка почтит признанием талант Гершвина, и, когда речь пойдет об американских композиторах, имя Гершвина будет одним из первых в списке.
Во время интервью, данного мне Рубинстайном в 1939 году для книги о современных музыкантах, над которой я тогда работал, я напомнил ему о его оценке Гершвина в то время, когда молодой композитор не написал еще ни одного серьезного произведения. Вот что он сказал:
В то время, в 1922 году, я еще не мог знать, как далеко тот пойдет. Тогда я понимал только то, что по сравнению с популярной музыкой того периода песни Гершвина представляли собой уникальную попытку обогатить этот жанр новыми музыкальными находками, расширить его рамки. Песни Гершвина того периода настолько выделялись на фоне громадного большинства серой продукции, что трудно было не заметить их ценности и значения тому, кто хоть в какой-то степени интересовался состоянием нашей музыки. Но меньше всего я мог предполагать тогда, что композитор, написавший песню "Еще раз" когда-нибудь напишет произведение такого масштаба, как "Порги и Бесс".
Берил Рубинстайн был не единственным, кто заметил Гершвина. Серьезный литературный журнал "Циферблат" (The Dial) поместил в августе 1923 года статью Гилберта Селдеса, называемого в театральных кругах "апостолом семи животворных искусств". В этой статье Селдес писал: "Тонкость чувств, я бы даже сказал, какая-то мечтательность — черты, которые он [Гершвин] единственный принес в джазовую музыку. Его постоянно меняющиеся ритм и необычно расставленные акценты, фразировка и колорит — результат безупречного вкуса".
Было бы неверно думать, что своим признанием Гершвин был обязан исключительно прессе. 1 ноября 1923 года в Эоловом зале состоялся концерт певицы Эвы Готье. Песни, включенные в программу, делились на шесть групп. Пять из них были посвящены произведениям таких композиторов, как Беллини, Пёрселл, Берд, Шенберг (чья, Десня деревянного голубя" из цикла "Песни Гурре" в Америке в тот вечер исполнялась впервые), Блисс, Мийо, Барток и Хиндемит. Одна из групп песен, третья, сделала ее концерт для Америки событием исторического значения. С несравненным мужеством и независимостью подлинного пионера она целиком посвятила это отделение американской популярной музыке. В эту группу песен вошли "Рэгтаймовый оркестр Александра" Ирвинга Берлина, "Песнь сирены" (The Siren’s Song) Джерома Керна, "Утро в Каролине" (Carolina in the Morning) Уолтера Доналдсона и три песни Гершвина — "Лестница в рай", "Невинное дитя" и "Лебединая река". Для исполнения этих песен постоянный аккомпаниатор Готье Макс Джафф уступил место Гершвину. "На сцене вновь появилась певица в сопровождении высокого темноволосого молодого человека, в котором не было ничего от ледяного самообладания тех, для кого играть на сцене Эолового зала было давно привычным делом, — писал Димс Тейлор в журнале "Уорлд". — Под мышкой он держал кипу нот в ужасных черно-желтых переплетах. Зал позволил себе немного расслабиться, — по-видимому, им предстояло услышать нечто весьма забавное. Юный Гершвин начал выделывать невообразимые и захватывающие ритмические и контрапунктические трюки в аккомпанементе. В одном месте он вызвал восторг слушателей тем, с какой неожиданной изобретательностью "вписал" целую фразу из "Шехеразады" Римского-Корсакова в мелодию "Лестницы в рай"".
На критика Тейлора произвело впечатление высокое музыкальное качество песен. "Все они были необычайно хороши. Это было не просто легкое развлечение, а настоящая музыка… Все они представляли интерес с точки зрения богатства мелодических тем, их музыкального развития, характерной гармонии, строгого, классически сурового равновесия формы, тонкого ритмического рисунка. Короче говоря, им присущи все те качества, которые отличают по-настоящему искреннюю и интересную музыку". Песни вызвали такие овации, что их пришлось повторить на бис. Песня "Еще раз" вызвала бурю аплодисментов, и публика потребовала исполнить ее на бис.
Так 1 ноября состоялось первое выступление Гершвина — пианиста и композитора — на сцене одного из крупнейших концертных залов страны. "Это было одно из самых памятных событий в истории американской музыки", — писал Карл ван Вехтен о концерте в письме к другу Готье. Эти слова с равным успехом можно отнести и к первому приобщению Гершвина к концертной эстраде. Далее Ван Вехтен с уверенностью предсказал, что "через два года эту музыку будет играть Нью-Йоркский филармонический оркестр". По-видимому, он испытал немалое удовлетворение, когда через два года, почти день в день, ему довелось присутствовать на премьере фортепианного концерта Гершвина в Карнеги-холл. Правда, аккомпанировал не Филармонический оркестр, а соперничающий с ним оркестр Симфонического общества Нью-Йорка под управлением Вальтера Дамроша.
Второй том новой, полной – четырехтомной версии воспоминаний барона Андрея Ивановича Дельвига (1813–1887), крупнейшего русского инженера и руководителя в исключительно важной для государства сфере строительства и эксплуатации гидротехнических сооружений, искусственных сухопутных коммуникаций (в том числе с 1842 г. железных дорог), портов, а также публичных зданий в городах, начинается с рассказа о событиях 1842 г. В это время в ведомство путей сообщения и публичных зданий входили три департамента: 1-й (по устроению шоссе и водяных сообщений) под руководством А.
В 1940 году в Гааге проживало около восемнадцати тысяч евреев. Среди них – шестилетняя Лин и ее родители, и многочисленные дядюшки, тетушки, кузены и кузины. Когда в 1942 году стало очевидным, чем грозит евреям нацистская оккупация, родители попытались спасти дочь. Так Лин оказалась в приемной семье, первой из череды семей, домов, тайных убежищ, которые ей пришлось сменить за три года. Благодаря самым обычным людям, подпольно помогавшим еврейским детям в Нидерландах во время Второй мировой войны, Лин выжила в Холокосте.
«Весна и осень здесь короткие» – это фраза из воспоминаний участника польского освободительного восстания 1863 года, сосланного в сибирскую деревню Тунка (Тункинская долина, ныне Бурятия). Книга повествует о трагической истории католических священников, которые за участие в восстании были сосланы царским режимом в Восточную Сибирь, а после 1866 года собраны в этом селе, где жили под надзором казачьего полка. Всего их оказалось там 156 человек: некоторые умерли в Тунке и в Иркутске, около 50 вернулись в Польшу, остальные осели в европейской части России.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дневники Максимилиана Маркса, названные им «Записки старика» – уникальный по своей многогранности и широте материал. В своих воспоминаниях Маркс охватывает исторические, политические пласты второй половины XIX века, а также включает результаты этнографических, географических и научных наблюдений. «Записки старика» представляют интерес для исследования польско-российских отношений. Показательно, что, несмотря на польское происхождение и драматичную судьбу ссыльного, Максимилиан Маркс сумел реализовать свой личный, научный и творческий потенциал в Российской империи. Текст мемуаров прошел серьезную редакцию и снабжен научным комментарием, расширяющим представления об упомянутых М.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.