Джон Лоу. Игрок в тени короны - [23]

— Да, он должен драться, и сейчас же! — крикнул старик, топая ногой о землю в бешенстве. — Я не потерплю дальнейшей отсрочки.

— Ну, так как этому нельзя помочь, я согласен, — сказал Лоу, выступая вперёд. — Но предупреждаю, я буду только защищаться.

— А я объявляю, что намерен убить вас, — ответил Уилсон. — Запомните это!

Противники тотчас начали дуэль. Караульный поднял фонарь, и мерцание его позволяло им разглядеть движения друг друга. Но, благодаря такому освещению, им пришлось драться наугад. Бешенство Уилсона лишило его обычной ловкости. Он сделал несколько отчаянных выпадов, открывая себя каждый раз для ответного удара, но Лоу довольствовался отражением нападений. Так поединок тянулся, как вдруг стеклянная дверь внезапно отворилась и появилась леди Кэт в сопровождении трёх или четырёх лакеев, освещавших дорогу.

— Белинда мертва! Её отравил муж! — закричала она.

При этом потрясающем крике противники остановились.

— Что я слышу! — воскликнул Лоу. — Вы отравили Белинду? Если это так, если вы — виновник этого бесчеловечного убийства, то вы должны погибнуть от руки палача, но не от моей.

— Я не умру, пока не отомщу в полной мере, — рявкнул Уилсон.

И он снова набросился на Лоу, притом с таким бешенством, что тот, не будучи в состоянии действовать только путём защиты, нанёс ему ответный удар и пронзил шпагой тело безумца. При этом роковом ударе Кэт бросилась вперёд, но быстро попятилась, увидев падение Уилсона. Лоу, однако, схватил её за руки и наклонил к умирающему со словами:

— Скажи ему, пока он ещё может слышать, что Белинда была невинна.

— О да, да! — вскричала Кэт. — Она никогда не была виновна перед вами.

— Так почему же она здесь назначила свидание Лоу? — спросил слабым голосом умирающий.

— Она никогда не назначала ему свиданий, — ответила леди. — Это я приходила сюда — я, его законная жена!

— Что? Невинна? А я убил её! — крикнул старик, подымаясь с величайшими усилиями. — Пощади, о Боже, пощади!

И, упав снова, он испустил дух.

Глава XI. Десять лет путешествия

Следующие десять лет мистер Лоу провёл в заграничном путешествии. Он блуждал по материку, посещая столицы Бельгии, Голландии, Венгрии, Италии, Франции. Он замышлял даже поездку в Россию, куда его приглашал царь Иван Алексеевич. Его выигрыши в карты были более чем достаточны для того, чтобы поддерживать расточительный образ жизни, который он вёл. Путешествуя как важный господин, с толпой прислуги, он нанимал помещение в самом великолепном доме, какой только мог найти в том городе, где останавливался, вращался в высшем обществе страны и делал роскошные приёмы. Но, щедро рассыпая деньги одной рукой, он всегда получал их другой. Его представляли к каждому двору и везде принимали очень любезно, но не нашлось ни одного князя или властителя, который согласился бы принять его план. Однако во время пребывания в Париже его призвали к герцогу Орлеанскому, который, очарованный обращением и красноречием шотландца, стал внимательно выслушивать его объяснения. Обстоятельства, по-видимому, были благоприятны для производства опыта. Опустошительные войны, в которые был вовлечён Людовик XIV, разорили казну. Лоу взялся пополнить её, восстановить общественный кредит, который был почти уничтожен, и не откладывать на долгий срок уплату государственного долга. Прельщённый этими заманчивыми обещаниями, Орлеан немедля сообщил план генерал-контролёру финансов, Демакетсу, который, почти потеряв рассудок, отыскивая деньги, был склонен поддерживать новую затею, хотя и не очень-то верил в её осуществимость. Но, когда этот министр предложил план Людовику ХIV, этот старый и упрямый ханжа безусловно отверг его, сказав, что какие бы благодеяния ни сулила эта затея, она не примет её, ибо изобретена еретиком. Слова короля были переданы Джону Лоу Орлеаном, который, однако, утешал его в неудаче, многозначительно сказав:

— Потерпите немного. У меня нет таких религиозных предрассудков, как у моего царственного дяди. У меня и вообще нет никаких предрассудков. Если мера заслуживает принятия, мне нет дела до вероисповедания её изобретателя. Ваш план мне нравится, и я приму его, когда представится удобный случай. Снова прошу вас — подождите!

К игре не относились в то время так враждебно, как теперь[34]. Светские правила поощряли даже это занятие, и едва ли было упрёком сказать про кого-нибудь, что он игрок. В Париже игра шла в больших размерах, чем в какой-либо другой европейской столице. Государи и знать усердно предавались этому опасному препровождению времени. Даже сам великий монарх, судья всего приличного, любил смотреть, как его придворные делали большие ставки в азартные игры. Во время своего пребывания в Париже Лоу играл в фаро, бывшее новинкой в этом городе, в доме госпожи Дюкло, знаменитой в то время комической актрисы, и по временам занимал место банкомёта. Благодаря привлекательности хозяйки, залы госпожи Дюкло были целую ночь переполнены лицами высокого общественного положения, а также самыми выдающимися членами различных академий, — остряками, поэтами, философами, людьми науки. Среди этого блестящего общества, к которому он сумел присоединиться, Лоу выдавался своим изяществом обращения, хорошим воспитанием и ровностью нрава. Какой бы спор ни возникал — а споры неизбежны в игре — Джон никогда не терял самообладания, никогда не горячился. Кроме Дюкло, он посещал и другие дома, где происходила игра. Его часто можно было видеть у Пуассонов, на улице Дофина, и в отеле Жевр на улице Пули. В этих двух последних местах игра была очень крупная, и наш искатель приключений брал с собой пару больших кошельков, содержавших сто тысяч ливров золотом. Сверх того, чтобы облегчить себе действия за зелёным полем, он выкладывал большие золотые марки, каждая ценой в восемнадцать луидоров. Хотя нельзя было заметить ничего предосудительного в игре Джона, однако, вследствие его постоянных выигрышей, находились люди, которые, досадуя на него за свой проигрыш, делали доносы д’Аржансону, главному начальнику полиции. Это был строгий и решительный человек — он приказал Лоу покинуть Париж в двадцать четыре часа под предлогом, что шотландец слишком хорошо умел играть в те игры, которые сам ввёл в столице. Джону оставалось только повиноваться. Но перед своим отъездом он добился свидания с Орлеаном, который выразил глубокое сожаление по поводу того, что не мог помочь ему, так как приказ д’Аржансона был утверждён королём. Герцог уверял, что не верит ни слову из того, что говорили против него, и прибавил, что Лоу может всегда рассчитывать на его покровительство и благорасположение.