Джон Кеннеди - [5]

Католицизм Кеннеди также мог обернуться для него плюсом. Следует сказать, что демократы признали право голоса за католиками с 1798 года, когда был принят закон об иностранцах; и с 1850 года, когда республиканцы унаследовали нативизм, антикатолики голосуют от Американской, или «Ничего-не-знаю», партии. В свою очередь, отождествление избирательного права католиков с движением рабочего класса в растущих городах стало основой усиления демократов на всем Юге и обеспечило массовую поддержку множества людей при проведении «Нового курса». Но в 50-х годах дети выходцев из рабочего класса стали называть себя средним классом и селиться в пригородах; католики ощущали привлекательность Республиканской партии. Антикоммунисты казались более надежными, чем Демократическая «ялтинская» партия, которая якобы уступила Китай «красным» и не смогла сделать ничего лучше, чем завести в тупик войну в Корее. Кеннеди, католик ирландского происхождения, который осудил администрацию Трумэна за то, что она потеряла Китай («То, что сохранила наша молодежь — растратили наши дипломаты и президент»), мог воззвать к традиционной верности ирландцев и католиков, как никакой другой кандидат; и, хотя это не могло оказаться недостаточным для победы на выборах (так как на другой стороне было много предубежденных протестантов), но, как ни парадоксально, вполне хватило бы для выдвижения в кандидаты: его кандидатура могла иметь сильную привлекательность в больших городах демократов, таких, как Чикаго, Бостон и Нью-Йорк, где еще была жива старая политическая машина — или, по крайней мере, не совсем мертва.

Как бы то ни было, занятие определенного поста в партийной структуре предполагало проверку на перспективность, что, говоря откровенно, начало терять свое значение. Этим занимались высокопоставленные руководители и государственные лица, которые, с тех пор как была официально организована Демократическая партия, обычно распоряжались и контролировали работу, выдвигая тех или иных кандидатов. Закон и политика им не были безразличны, но их первостепенные интересы прежде всего были нацелены на победу, и выбранные ими кандидаты (кроме тех случаев, когда в 1896 году избиратели с ними не согласились, или когда в 1924 году выборы затянулись настолько, что все были буквально истощены, работая, пока не остался один-единственный кандидат) должны были иметь, согласно их холодному суждению, наилучшие шансы на выигрыш или, по меньшей мере, иметь право участвовать в гонках. В начале XX века участие в первичных выборах мало влияло на результат, и в 1952 году они были отменены президентом Трумэном как «очковтирательство». Но через несколько недель после этого замечания Трумэн был посрамлен сенатором Истесом Кефаувером, победившим его на первичных выборах в Нью-Гемпшире, что заставило президента объявить не только о своей отставке из-за проигрыша, что само по себе уже было достаточно плохо, но и о походе против первичных выборов в других местах, которые попали в почти непреодолимую зависимость от партийной политики выдвижения кандидатур с ее жесткой ставкой на лидерство. Кефаувер был остановлен губернатором Эдлеем Стивенсоном, чья перспективность была выше, хотя он не участвовал в первичных выборах, сопутствующих выдвижению в кандидаты; но в 1956 году, когда снова понадобилось остановить Кефаувера, Стивенсону на первичных выборах пришлось потрудиться, чтобы тот не обогнал его, и на сей раз на финишной прямой шансы их были примерно равны. Со всей очевидностью первичные выборы приобрели новое значение, и кандидат, который умел продемонстрировать свою способность и желание выиграть все выборы или, по крайней мере, те, где он выдвигал свою кандидатуру, мог не опасаться таких препятствий, как неодобрение Элеоноры Рузвельт, или того, что он был выдвинут от небольшого штата. Теперь перспективность понималась иначе, по-новому, и это был единственный путь, подходящий Кеннеди, так как только таким способом он мог развеять сомнения боссов на свой счет. К тому же он выглядел многообещающе. Кеннеди принадлежал к типу кандидатов, умеющих вызвать интерес избирателей, а благодаря богатству его отца у него было достаточно денег, чтобы совершать поездки и встречаться с ними.

Кеннеди не упоминал публично об этих причинах при выдвижении своей кандидатуры. Когда его спросили, не странно ли то, что он участвует в предвыборных гонках, он ответил: «Да, так и было до тех пор, пока я не остановился и взглянул на остальных, кто боролся за этот пост. После чего я счел, что для этой работы я столь же подготовлен, как другие[6]. Девизом его избирательной кампании, когда он впервые баллотировался в Сенат в 1952 году, было: «Он может сделать для Массачусетса больше», и теперь он считал, что может сделать больше для Соединенных Штатов или, по меньшей мере, для Демократической партии. Он полагал, что Линдон Джонсон малопривлекателен для избирателей из-за того, что его отождествляли с белыми Юга, и пресловутого консерватизма в вопросе о гражданских правах. Эдлей Стивенсон публично отказался от притязаний на пост президента в 1956 году, после чего у обоих братьев Кеннеди (особенно у Роберта, который работал со Стивенсоном в его предвыборной команде) осталось столь невыгодное впечатление о Стивенсоне как участнике кампании, что они не считали, что партия захочет или сможет обратиться к нему вновь. Аверрел Гарриман, губернатор штата Нью-Йорк и опытный дипломат, мог стать опасным конкурентом, но потерял шанс на переизбрание в 1958 году, когда в это же время Кеннеди выиграл перевыборы в Сенат с высоким процентом голосов — 73,6 % от общего числа избирателей. Кеннеди не сомневался, что он на голову выше по сравнению с сенаторами Стюартом Саймингтоном и Хьюбертом X. Хамфри. К тому же его привлекательная уверенность в себе была одним из его ценнейших качеств политика. Ни один из его соперников не мог с ним в этом сравниться.