Джон Кеннеди - [42]
Это произвело революцию в обустройстве умственно отсталых в Соединенных Штатах, но, как и при всех законах, последствия этого были разнообразны — хорошие, плохие, никакие и непредвиденные. Например, предыдущий билль в конгресс, который Кеннеди подписью превратил в закон, касался «конструирования оборудования для медицинской области, имеющей отношение к умственной отсталости, и построение общественных центров психического здоровья». Он не скупился на похвалы биллю: это было, как он сказал, самым значительным усилием в данной области, которое конгресс когда-либо предпринимал. «Я думаю, что в ближайшие годы те, кто занимался этим делом… осознает, что существовало не так много вещей, которые они сделали за время своего пребывания в должности и которые бы оказали столь большое влияние на счастье и благо многих людей». И, конечно, билль смонтировал исследования по умственной отсталости и недоношенности, предполагал обучение большего числа сиделок и открытие новых терапевтических центров. «Это должно быть достигнуто за одно-два десятилетия, чтобы снизить число пациентов в психических клиниках на 50 % или более». Все это действительно было приятно слышать[139].
К несчастью, как указывал сенатор Патрик Мойнигэн тридцать лет спустя (он был одним из авторов программы), дела никогда не идут так, как задумано. Были начаты исследования и расширена терапевтическая система, и хотя государственные психические клиники были пусты, так что в одном только Нью-Йорке число больных сократилось более чем на 90 % к 1995 году, общественные центры здоровья не были построены в достаточном количестве, пациенты просто перешли из государственных клиник в частные, что не означало никакого улучшения[140].
Это грустная история, которая иллюстрирует границы человеческого предвидения и либеральных реформ 60-х годов, а также мудрость христианского высказывания о том, что если вы положите руку на плуг, то вам нельзя оборачиваться назад. Но Кеннеди вряд ли можно обвинить в том, что он оставил Америку в момент беспомощности: он не мог поспеть всюду, чтобы противостоять этому. Худшее, что можно было сказать о нем и его сестре, — это то, что они имели хорошие намерения, что не всегда можно сказать о тех, кто находится в конгрессе сегодня. Его путь на этом посту был честным и характерным для него. Он любил детей: на замечательных фотографиях он снят с мальчиком-инвалидом около Белого дома во время Недели заботы об умственно отсталых. Здоровье детей было еще одним вопросом, который проходил красной нитью через весь его личный опыт: когда он спросил миссис Шривер, почему необходим новый институт детского здоровья («у него были трудности с бюджетом»), она ответила: «А как насчет твоего собственного сына? Возможно, благодаря тому, что мы узнаем больше о преждевременном рождении, ты не потеряешь одного из своих детей»[141]. И такой случай произошел: в августе 1963 года Жаклин Кеннеди преждевременно родила мальчика, спешно окрещенного Патриком Бувье Кеннеди, который умер в сорок часов из-за болезни стекловидной мембраны, к большому горю своих родителей. С тем же намерением Кеннеди подходил и к укреплению мира, так как он хотел, чтобы его Каролина и Джон-младший жили в безопасном мире.
Другие рассказы о его отношении к законодательству можно назвать историей аристократической щедрости — «ноблесс оближе». Но такие вопросы, как умственная отсталость, могли быть подняты человеком, который разделял общую судьбу человечества. Удар, случившийся в 1961 году с послом Кеннеди, уже сам по себе был несчастьем и обрекал семью на то, чтобы всю оставшуюся жизнь иметь дело с огромными счетами за лечение и уход. Семья Кеннеди могла не испытывать таких трудностей, но президент счел, что ноша будет непосильна для большинства семей, у которых нет миллионного состояния. Это укрепило его решение учредить систему федерально поддерживаемого медицинского страхования («Медикеэр»), которая в любом случае являлась частью программы демократов с 1945 года. Это не прошло через конгресс ни при его жизни, ни после выборов в 1964 году, но то, что президент отождествлялся с этим предложением (чрезвычайно популярным среди избирателей старшего поколения, но не в Американской медицинской ассоциации), проясняло и укрепляло позицию его и его партии в американской жизни, а также подготавливало путь великой победе Линдона Джонсона. Постоянное обращение к публичным выступлениям Кеннеди было продиктовано его огромной верой в возможность и желательность просвещения американских избирателей, он снова и снова подбирал новые аргументы, пока не убедил их. Умственной отсталости уделялось внимание; он постоянно формулировал 3–4 простые позиции: например, в то время как в Швеции 1 % населения можно отнести к умственно отсталым, то в США — 3 % — разница, которая убедительно доказывала возможность прогресса; и эта профилактика имела больший экономический смысл, чем настоящие условия, так как умственная отсталость обходилась стране в большую сумму, чем программа по ее снижению; и успехи в науке, на которое отчасти выделял средства Фонд Кеннеди, могли сильно повлиять на эту разницу. Снова и снова он рассказывал о посещении Белого дома двумя девочками, сестрами, одна из которых была пожизненно приговорена к болезни, а другая хотя и не была, но имела ту же предрасположенность, что и у сестры, и за два года, которые отделяли время рождения девочек, наука открыла основные изменения в диете, которые могли ее спасти. Таким путем Кеннеди надеялся показать людям возможность и, следовательно, желательность действия, и если не людям (этот случай не был очень популярен), то конгрессу. Это было типичным подходом Кеннеди
