Джон Голсуорси. Собрание сочинений в 16 томах. Том 9 - [33]

Волна возмущения поднялась в Лиле. Ах, уж эти ханжи! Как будто и без них жизнь не лишает людей радости! В эти минуты лицо кузена казалось ей почти отталкивающим; его кроткая, безмятежная доброта словно потускнела и растворилась в этом монашеском облике. Она отвернулась, посмотрела на часы над камином и подумала: «Ну, конечно, он и нам с Джимми стал бы мешать! Сказал бы: «О нет, дорогая Лила, ты не должна его любить — это грех!» Как я ненавижу это слово!»

— Я считаю, что самое страшное в жизни, — возразила она, — это когда люди подавляют в себе естественные инстинкты да еще заставляют других делать; то же, если, конечно, могут; этим объясняется добрая половина несчастий, которые случаются в мире.

Заметив по его лицу, что он ошеломлен этим взрывом, причин которого он не мог знать, она поспешно добавила:

— Я надеюсь, что Ноэль скоро забудет свое горе и найдет кого-либо другого.

— Возможно. Но было бы еще хуже, если бы они поженились! Слава богу, что они этого не сделали.

— Не знаю. У них, наверно, был бы все-таки час блаженства. Даже час блаженства чего-то стоит в наше время.

— Для тех, кто верит только в земную жизнь, — пожалуй.

«Осталось всего десять минут, — подумала она, — Ах, — почему он не уходит?» Но тут он поднялся, и сразу же ее сердце смягчилось.

— Мне так жаль Нолли, Эдвард! Если только я могу чем-нибудь помочь, завтра же попытаюсь сделать дли нее все, что в моих силах; а ты приходи сюда, когда тебе вздумается.

Она снова протянула ему обе руки; прощаясь, она боялась, что он вдруг вздумает остаться, но все-таки ласково заглянула ему в глаза и тепло и сочувственно пожала ему руки.

Пирсон улыбнулся. Эта улыбка всегда вызывала в Лиле жалость к нему.

— Прощай, Лила; ты очень мила и добра. До свидания!

Она ответила глубоким вздохом, в котором чувствовалось явное облегчение. Потом она пошла его провожать.

Взбегая по лестнице, она думала: «У меня еще есть время. Что мне надеть? Бедный Эдвард, бедная Ноэль!.. Какой цвет нравится Джимми?.. Ах, почему я не удержала его тогда, десять лет назад, как глупо растрачено это время!»

Лихорадочно закончив туалет, она подошла к окну и стала ждать, не заживая света; аромат жасмина доносился снизу. «Выйду я за него замуж, если он предложит мне? — думала она. — Но он не предложит — с чего бы он стал это делать? Кроме того, я бы не потерпела, если бы он подумал, что я ищу положения или денег. Мне нужно одно — любовь, любовь, любовь!» Беззвучное повторение этого слова приносило ей какое-то приятное ощущение прочности и спокойствия. Пока она хочет только любви — он наверняка останется с ней!

Из-за угла церкви появилась высокая фигура и направилась к ее дому. Он! И вдруг Лила опомнилась. Она подбежала к маленькому пианино и, аккомпанируя себе, запела песенку, которую пела десять лет назад. «Если б я была росинкой, я несла б тебе прохладу каждый день!» Она не обернулась, когда он вошел, а продолжала напевать, чувствуя, что он уже стоит в темноте за ее плечами. Но, окончив песню, она встала, обняла его, притянула к себе и разрыдалась у него на плече; она думала о Ноэль и об этом убитом юноше, о миллионах других юношей, думала о своем счастье, и об этих упущенных десяти годах, и о том, как коротки жизнь и любовь, И, думая обо всем этом, она едва ли сознавала, о чем думает. А Джимми Форт, растроганный ее настроением, которое понимал только наполовину, крепко сжимал ее в объятиях, целовал ее мокрые щеки и теплую шею, такую белую, что она словно светилась в темноте.

ГЛАВА V

Прошел месяц, и Ноэль продолжала работать; но однажды утром она потеряла сознание и упала на груду тарелок. Шум привлек внимание, кто-то позвал миссис Линч.

Увидев Ноэль, лежащую со смертельно бледным лицом, Лила ужаснулась. Но Ноэль скоро пришла в себя, и для нее вызвали машину. Лила поехала с ней, велев шоферу отвезти их в Кэймилот-Мэншенз. Ноэль была в таком состоянии, что везти ее домой не следовало — лучше избавить девушку от лишней тряски в машине и дать ей сначала по-настоящему окрепнуть. Они поднялись по лестнице рука об руку. Лила уложила ее на диван и принесла бутылку горячей воды, чтобы согреть ей ноги. Ноэль была еще так слаба и бледна, что было бы жестоко расспрашивать ее. Лила тихонько достала из шкафчика бутылку с остатками шампанского, — которое прислал ей Джимми Форт, и, захватив два стакана и штопор, отправилась в спальню. Там она выпила немного сама, а другой стакан принесла и подала девушке. Ноэль покачала головой, глаза ее словно говорили: «Неужели ты думаешь, что меня так легко вылечить?» Но Лила за свою жизнь повидала многое и презирала общепринятые лекарства; она поднесла стакан к губам девушки и заставила ее выпить. Это было прекрасное шампанское, а Ноэль никогда не пробовала спиртного; вино немедленно оказало свое действие. Глаза ее заблестели; слабый румянец окрасил щеки. И вдруг она повернулась к Лиле спиной и зарылась лицом в подушку. С коротко остриженными волосами она была похожа на ребенка; Лила опустилась на колени и стала гладить ее по голове, приговаривая:

— Ну, родная! Ну же, успокойся!

Наконец девушка приподнялась; бледная маска отчаяния, которую она носила на лице весь последний месяц, спала; лицо ее горело, глаза блуждали. Она отодвинулась от Лилы, крепко прижала руки к груди и сказала: