Джон Голсуорси. Собрание сочинений в 16 томах. Том 12 - [46]

— У него и вправду чудной вид. Бедный старик! Скажите ему, что я позабочусь о его кошках и птичке. Пусть не тревожится. Ну, мне пора, машина ждет… Мне его жаль чуть не до слез, поверьте… Вы не уходите, он еще может прийти в себя.

И, перенеся всю тяжесть своего массивного тела на носки лакированных скрипящих ботинок, он на цыпочках двинулся к двери. Потом, ослепив меня брильянтовым кольцом, проговорил хриплым шепотом: «Пока! Все будет в порядке!» — и исчез. Вскоре я услышал шум мотора и, выглянув в окно, увидел, как мелькнула на узкой улочке его сверкавшая на солнце шляпа.

Я пробыл у больного еще некоторое время в надежде передать ему то, что сказал мистер Джексон. Это было какое-то таинственное жуткое бдение при угасавшем свете дня в присутствии пяти кошек — да, да, их было не меньше пяти! — которые, словно сфинксы, лежали или сидели вдоль стен и глазели на своего недвижного покровителя. Я не мог понять, чем же они были так зачарованы: то ли его неподвижностью и блестящими глазами, то ли сидевшей у него на подушке птичкой, которая, как им, наверно, казалось, скоро станет их добычей. Я обрадовался, когда хозяйка снова вошла в комнату и я мог передать ей слова мистера Джексона.

На следующий день, когда хозяйка, как обычно, открыла мне дверь, я сразу понял, что его уже нет. У нее был такой скорбный и многозначительный вид, по которому безошибочно угадываешь особое траурное волнение, царящее в доме, куда входит смерть.

— Да, — сказала она, — он скончался сегодня утром. Так и не пришел в себя после вашего ухода. Хотите взглянуть на него?

Мы поднялись наверх.

Он лежал, прикрытый простыней, в полутемной комнате. Хозяйка отдернула оконную занавеску, и комнату залил солнечный свет. Его лицо, теперь почти такое же белое, как и его седые волосы, излучало мягкое сияние, словно лицо спящего ангела. На разгладившихся, точно фарфоровых, щеках не было и следа волос, которые часто продолжают расти на лицах у покойников. А на груди сидел снегирь и смотрел ему прямо в лицо.

Хозяйка задернула занавеску, и мы вышли.

— Кошек я загнала сюда, — сказала она, указывая на комнату, где я разговаривал с мистером Джексоном. — Этот джентльмен может прислать за ними в любое время. Не знаю только, что делать с этой птицей; никак не могу поймать ее. И вообще все это кажется мне таким странным.

Мне тоже все это казалось странным.

— После него не осталось денег даже на похороны. Он никогда не думал о себе. Как это ужасно! И все же я рада, что держала его у себя.

Тут она неожиданно расплакалась, и это не удивило меня.

Я послал мистеру Джексону телеграмму, а в день похорон отправился в «Ultima Thule», Уимблдон, чтобы узнать, сдержал ли он свое обещание.

Он сдержал обещание. В саду, за теплицей, где выращивали виноград, стоял небольшой сарайчик. Его привели в порядок — вымыли, вычистили, разложили вдоль стен подушки, а на пол поставили корытце с молоком. Более удобное и роскошное помещение для кошек трудно было найти.

— Ну как? — спросил меня мистер Джексон. — Кажется, все сделано основательно.

И все же я заметил, что настроен он довольно мрачно.

— Вот только сами кошки… — снова заговорил мистер Джексон. — В первый день они чувствовали себя как будто хорошо. Но на второй день их осталось только три. А сегодня садовник сказал мне, что они все исчезли. Дело тут не в еде. У них было сколько угодно требухи, печенки и молока. Были и тресковые головы; вы же знаете, они их любят. Должен признаться, я немного огорчен.

Между тем на пороге появилась рыжая кошка, которую я очень хорошо запомнил по оторванному левому уху. Она остановилась и, припав к полу, посмотрела на нас своими зелеными глазами. А когда мистер Джексон едва слышно позвал ее: «Кис, кис!», — кошка бросилась наутек и вскоре исчезла в кустах.

— Упрямые бестии! — вздохнул мистер Джексон и повел меня назад к дому через оранжерею, где было множество великолепных орхидей. Там висела позолоченная птичья клетка, — такую большую клетку мне не часто доводилось видеть. Она была до того хороша и удобна, что могла порадовать сердце любой птицы.

— Это что, для снегиря? — спросил я.

— Разве вы не знаете? — удивился он. — Этот маленький бродяга никак не давался в руки. А на следующее утро его нашли мертвым на груди у старика. Как это все-таки трогательно! Ну, а клетку я решил не снимать до вашего прихода: хотелось, чтоб вы видели, какая жизнь ждала его здесь. О, я уверен, ему было бы неплохо в «Ultima Thule».

И мистер Джексон протянул мне красивую кожаную коробку с сигарами.

Тут с языка у меня сорвался вопрос, который я давно уже хотел задать:

— Скажите, мистер Джексон, почему вы назвали свой дом «Ultima Thule»?

— Почему? — Он улыбнулся и отрывисто крякнул: — Вы прочли это название на воротах. И, наверно, считаете его distingue [13]. Не правда ли?

— Несомненно, — ответил я. — Да и весь ваш дом — последнее слово комфорта.

— Мне очень приятно, что вы так думаете. Я вложил в него немало денег. У человека должен быть теплый уголок, где он может дожить свой век. Да, «Ultima Thule» — это мое прибежище. И оно почему-то всегда приносит мне удачу.