Джокер - [29]

— Стараемся.

— Помнишь, ты мне давеча рассказывал об одном интересном кандидате, этом, как его, «Джокере»?

— Не забыли?

— Как видишь… — Председатель любил иногда под настроение продемонстрировать подчиненным, что никогда и ничего не забывает.

— Работаем, думаю, что скоро по нему определимся.

…Машина тронулась. Специалист минуту-другую посидел с закрытыми глазами, откинувшись на сиденье, потом достал из нагрудного кармана телефон.

— Слушаю, Николай Валерьяныч.

— Здорово, тезка. Как дела?

— Трудимся, шеф.

— Как клиент?

— Развил кипучую деятельность. Думаю, в самое ближайшее время перейдет к активной фазе.

— Это хорошо, что к активной. Ты вот что, Коля, сними-ка с него наблюдение, прямо сейчас.

— Полностью?

— Да. До особого распоряжения.

Глава 27

— Давненько ты, Генрихович, на работу не заглядывал, — Босоногов допил пиво из бутылки и вытер ладонью рот. — Уже и забыли, как ты выглядишь… — и потянулся за следующей.

— Если забыл, то полюбуйся, вот он я, — Парамонов достал из кармана пижонской замшевой куртки тонкий металлический портсигар и раскрыл его. — И хватит пиво трескать на работе.

Если бы Босоногову это сказал Дивотченко, то только что опорожненная бутылка полетела бы ему в голову. С Парамоновым дело обстояло иначе. Сам себе в этом не признаваясь, крутой мужчина Босс побаивался сидящего напротив невысокого щупловатого человека с тихим голосом и вкрадчивыми манерами. Может, потому что он удивительно напоминал ему лагерного «кума», в свое время очень удачно подвербовавшего осужденного Ю.П. Босоногова. Дивотченко, в отличие от своего компаньона, Парамонова вовсе даже не боялся, он его просто уважал.

— Как дела в арбитражном, Коля? — полюбопытствовал он.

— Неплохо, — ответил тот, раскуривая коричневую сигариллу. — Заводик в Лобне теперь на самом законном основании принадлежит нашему клиенту. Гонорар за работу уже перечислен, через три дня получим.

— Что так долго? — полюбопытствовал Дивотченко.

— Клиент запустил бабки по длинной цепочке от греха подальше, — улыбаясь, пояснил Парамонов, вероятно, по причине забывчивости не рассказав о том, что ближе к концу цепочки располагается одна, лично ему принадлежащая фирмочка, на счету которой осядет процентов тридцать от выплаченного клиентом. — А вы как тут без меня?

— А мы заказик приняли, — похвастался Босоногов, — небольшой, на двести штук всего.

— Зато налом, — добавил Дивотченко.

— Исполнителям полтинник и нам по столько же, — обрадовал компаньона Босоногов, честно глядя ему в глаза.

«Заказчика, небось, сотни на три ошкурили, крысята», — почти добродушно подумал тот. Сам он отцепил от компаньонов сумму, несравненно большую.

— Супер, — сказал он и снова улыбнулся. — Заказ-то сложный?

— Херня, — Босоногов сладко потянулся. — Два старых пердуна и два лоха.

— Ты уверен, что все так просто? — вдруг забеспокоился Парамонов.

— Все нормально, Коля, — успокоил его Дивотченко. — Мои ребята за ними хорошенько походили. Ручаюсь, проблем не будет.

Глава 28

В этот день я развил такую бурную активность, как будто всерьез собрался побороться за переходящее красное, извините, бело-сине-красное знамя и почетное звание «Ударник капиталистического труда».

С утра успел заскочить на Академическую, набраться ума-разума у Юры. По дороге как следует проверился, слежки за собой не обнаружил и даже не ощутил. Потом позвонил в «профсоюз» и попросил о встрече, в которой мне не было отказано. Буквально через полтора часа в маленькой кофейне на Маяковской я подробно объяснял ухоженной даме средних лет с манерами королевы в изгнании и внешностью успешной бизнес-леди, что конкретно мне требуется уже сегодня и что завтра, не позже шести тридцати вечера. Внимательно выслушав меня, дама приняла от меня денежку в конверте, хмыкнула и спросила, не собираюсь ли я разжечь небольшой локальный конфликт под Новый год. Потом повторила по памяти все мною затребованное и удалилась, не заплатив за выпитый кофе. Через два часа мне позвонили и пообещали вручить первую часть заказа: четыре «грязных» автомата Калашникова и два цинка патронов. Ничего не скажу, работать эти ребята и девчата умеют.

В половине шестого я стоял у выхода из метро на Тульской в ожидании большого жизнелюба Парамонова Н. Г. и коротал время, размышляя о том, о сем, в том числе и о странностях любви.

Возьмем, к примеру, господина Парамонова, который в своем достаточно взрослом возрасте с энтузиазмом петуха в курятнике любит все, что движется. А что не движется, он двигает и опять-таки любит. Не поймешь, то ли это развившийся со времен безденежной молодости комплекс, когда ему за просто так девки не давали, то ли он виагру трескает вместо гарнира к мясу. Семью товарищ не заводит, здорово, видать, обжегся в молодости. Как я совсем недавно выяснил, он-таки сходил в ЗАГС в двадцать три года, после чего провел в законном браке целых два с половиной месяца.

Кстати, сам я был женат аж дважды. Первый раз я сделал это по страстной любви. Жена оказалась из истинно интеллигентной семьи, девушка играла на рояле, читала Сервантеса в подлиннике и была страстной театралкой. С самого начала все у нас как-то не заладилось. Она отказывалась понимать, почему, придя с работы или вернувшись из очередной командировки, я не рвусь тут же вместе с ней на премьеру в Ленком или на концерт классической музыки, а что-то мямлю насчет «пожрать бы, да спать бы». Согласно рассказанной ей при знакомстве легенде, я был военным переводчиком в каком-то засекреченном оборонном НИИ, а потому мне было трудно объяснить обиженно всхлипывающей любимой женщине, что я не просидел весь рабочий день на жопе, переводя с не нашего на наш и наоборот, а всего-навсего совершил разминочный марш-бросок на полсотни километров или отстрелял несколько сотен патронов по движущимся мишеням, а, может, провел пару десятков раундов с разного рода умелыми ребятами по правилам «без всяких правил».